Талант (Жизнь Бережкова)
Шрифт:
9
Некоторое время спустя Бережков уже рассказывал о знаменитой поездке в Серпухов на аэросанях.
В этом доме иные склонности и способности Бережкова нередко расценивались скептически, но его слава рассказчика здесь никогда не меркла.
– После обеда мы вышли на мороз веселые и бодрые, - повествовал он. Принялись запускать мотор, но не тут-то было... Это, друзья, нечто уму непостижимое. Каждое необычайное событие моей жизни до сих пор обязательно почему-то было связано с необычайным для меня конфузом.
Будто рассказывая этот эпизод впервые, Бережков с прирожденным артистизмом, с жаром изображал все перипетии.
Бережков закончил рассказ, но все желали еще слушать. Стали упрашивать:
– Расскажите что-нибудь еще...
Бережкову и самому хотелось говорить и говорить. Только о чем? Пусть предложит Ладошников.
– Михаил! О чем рассказать?
Ладошников развел руками.
– Уж коль рассказывать, то о самом важном. Что ты считаешь самым важным событием в своей жизни?
– Самым важным? Дайте подумать.
Бережков улыбался. Мелькнула мысль, что, может быть, самое важное событие его жизни происходит именно теперь, сегодня, начавшись с той минуты, когда его вместе с другими вызвали из института к начальнику Военно-Воздушных Сил. На миг его не то детская, не то плутовская улыбка, его сощуренные искрящиеся глазки стали совсем иными, опять не в лад с шутливым тоном, отсутствующими, очень странными. Но всего на миг. Он тотчас воскликнул:
– Есть! Вспомнил одно событие колоссальной важности! Но...
Выдержав интригующую паузу, Бережков обвел всех взглядом.
– Но вы ни за что не угадаете, что это такое! Мои приключения многим тут известны. Попробуйте-ка угадать, о чем я расскажу...
Стали угадывать. Высказывали разные предположения, но Бережков неизменно отвечал коротким "нет".
– Ну-ка, я попробую, - проговорил Ганьшин.
– Дай посмотреть в твои глаза.
– Пожалуйста.
Бережков с готовностью наклонился к другу.
– Это вот что, - сказал Ганьшин.
– Это еще одно твое приключение на аэросанях.
– Ну, предположим... Ну, а дальше?
– Дальше... Это история твоего водяного...
– Ганьшин, довольно! Ты мне все испортишь. Как ты?..
– Да, думаю, ты правильно идешь...
– Куда иду?
Бережков искренне недоумевал. Он собирался преподнести обществу сильно комическую, эффектную новеллу и уже предвкушал, как в конце все рассмеются, как расхохочется и он. А другой поток в неясной глуби воображения протекал по-своему: там возникали и рассеивались всякие фантастические компоновки, возникали и рассеивались, казалось бы, без всякой связи с новогодней болтовней, с новогодними рассказами. Но что же означают слова Ганьшина?
– Итак, друзья, - произнес Бережков, - до Нового года нам осталось еще...
Стенные часы висели в другой комнате. Он вынул карманные. Весь рассказ у него уже сложился, предстал ему готовым. И вдруг его рука остановилась. Уши стали краснеть. Он так и не закончил фразы, так и не посмотрел, сколько было времени, или, может быть, смотрел, но уже не видел циферблата. Исчезла плутовская улыбка. Он хотел что-то воскликнуть, но негромко выговорил:
– Извините, я сейчас должен уйти.
И с пылающими, как маков цвет, ушами побежал в переднюю. За ним пошел Ганьшин. Туда же поспешила Мария Николаевна.
–
– Нашел, Ганьшин, нашел!
– закричал Бережков.
– Подожди, но куда же ты?
– Чертить! Запрусь от всего мира...
– Стой! Ты, брат, кажется, хочешь унести чужую шапку.
– Разве? А где моя?
– Стой! Куда ты?
– Ганьшин ухватил друга за пуговицу пальто.
– Ведь тебе завтра вести аэросани. Ты всех своих подведешь.
– Ганьшин, придумай что-нибудь. Позвони сейчас же Шелесту, что я внезапно заболел.
– Ты, кажется, в самом деле болен...
– Да, да. Прекрасно болен. Понимаешь? Ну, пусти. Он вырвался и устремился к двери. Сестра крикнула:
– Алеша, и мне пойти? Тебе что-нибудь надо?
– Ничего... Только обвязать телефон подушкой. Нет, двумя подушками.
И он выскочил на лестницу. Вдогонку прогремел бас Ладошникова:
– Бегите и вы, Мария Николаевна. Мы вам поручаем этого одержимого.
10
– Что же вы там хотели рассказать?
– с интересом спросил я.
– И что у вас внутри в тот момент произошло?
– Хотел преподнести историю водяного бака.
– Какого бака?
– Неужели я вам не говорил про этот случай?
– Нет.
– Не понимаю, как я это упустил? Ведь это - колоссальное событие в моей жизни.
И Бережков поведал мне историю, которую не успел рассказать на вечере у Ганьшина.
– С той ночи, - сказал он, - когда мы оконфузились, не сумев завести мотор, меня не оставляла мысль, что надо придумать какую-нибудь несложную вещицу для того, чтобы в любых условиях, на любом морозе быстро согревать мотор. Вскоре представилась возможность осуществить эту идею. В АДВИ имелся отдел аэросаней, и я, не оставляя многих других дел, которыми занимался в институте, стал строить аэросани собственной конструкции. Помню, я с упоением нарисовал прелестные обтекаемые формы этих аэросаней. Все неуклюжие части, которые обычно очень грубо, очень неэстетично выпирают, я постарался втянуть внутрь под единую красиво выгнутую линию. Затем пришел черед моему маленькому изобретению. Я придумал очень простую вещь, такую, которую не менее сотни лет все знают без меня: самовар. Да, решил вмонтировать в мои сани самовар или водяной бак, действующий подобно самовару. Несколько щепок, несколько сухих березовых чурок, для которых всегда найдется место под сиденьем, и во всякую пургу, в любом пустынном снежном поле у меня будет кипяток, чтобы быстро отогреть и легко пустить мотор. В моем рисунке бак и его трубки составляли приятную волнистую линию, вписанную в профиль саней.
Наконец сани были выстроены. Все испытания они прошли отлично. Был объявлен пробег Москва - Ярославль. В числе участников фигурировал, разумеется, и ваш покорный слуга. На старте я всех поразил моей новинкой; все критически рассматривали мои сани и необыкновенный "самовар", отпуская по этому поводу всякие шутки, со смехом прорицая мне разные беды. В ответ я скромно улыбался. Через некоторое время я уже мчался впереди всех по блестящей целине, по насту. В Ярославль я пришел первым. Пройдя черту финиша, я сделал крутой поворот или, как мы говорим, вираж, и в облаках снежной пыли опять подкатил к этой черте, где ожидали победителя. Открываю дверцу... Красивейшая девушка преподносит мне букет цветов. Нет, два букета... Она дарит мне прелестную улыбку. И вдруг...