Талантливый Дом, кн.1. Пятиконечная звезда мелькает в темноте

Бухало Сияна

– Господин Жестов – для Вас я просто Кьюпид, даже не мистер Кьюпид! Кью-пид. Никак не Ларцио, Жестов, ясно?! – опёрся на околодверную стенку тридцатишестилетний мужчина.

– Прошу простить меня, Кьюпид.

Главный учитель химии и танцев в Талантливом Доме продолжил с извечно кисло-сердитой миной разговор.

– Благодарю за понимание. Хорошо хоть в одном они не оплошали – в выборе! Меньше мороки мне будет. До скорого.

– До скорого, Кьюпид! – с наскоро натянутой улыбкой произнёс господин Жестов и встал со стула своего после ухода

внезапного гостя. – Можно и пообедать! Ох как же хорошо, когда все всё знают! Ах, а когда все элементарно уверены в будущем, мм… – сделал глубокий вдох семидесятилетний мужчина. – Кра-со-та!

Господин Жестов выходит из своего любимого кабинета, таящего историю, и, бредя по коридору минус первого этажа, заходит за двойные двери в музей имени Сены Паон – основательницы Талантливого Дома.

Больше полувека прошло с того часа, как непонятно зачем отстроилась эта школа. История умалчивает истинные мотивы противоречивой модели родом из Франции.

В музее стоит её восковая статуя – статуя светловолосой и кареглазой прекрасной девушки, стоящей на каменном толстом постаменте. На каждой из четырёх сторон выгрирована фраза, считавшаяся афоризмом Сены Паон, но насчёт этого было немало споров. Правда ли, что легкомысленная и меркантильная модель, как Сена, излагала столь мудрые мысли? И именно её ли идеей являлось открытие Талантливого Дома, не на спор ли она сделала это?

Фраза, написанная спереди статуи, звучит так: «В истинном обители знаний всегда будет ответ на ваш вопрос, а Талантливый Дом – это и есть та истинная обитель».

Господин Жестов перекусывает рисом с курицей в холле первого этажа, среди длинных деревянных столов и тучи стульев, под звуки телевизора с одного угла и звуки радио с другого, под разговоры шестилетних первоклассников и четырнадцатилетних девятиклассников он без спешки возвращается на свой любимый и тихий этаж с Царственным кабинетом и засматривается на скульптуру Сены Паон.

Артур Браун в холле первого этажа Талантливого Дома, потирая виски, добредает до большого стола с Леонардо Дейром, сидящим за ним. Чёрновласый парень ставит поднос с едой на столешницу и присаживается напротив друга.

– Остальные наши что, всё доели?

– Да, и я тоже! – скрестил Лео руки на груди. – Однако я решил дождаться твоего прихода, а прочие разлетелись по подразделениям, кто куда… Как птицы, ха-ха!

– Спасибо, Дейр, – улыбнулся староста 12-го «Бэ».

– Не за что, Браун, – взглянул рыжевласый на поднос друга с улыбкой. – Макароны с жаренным луком и сосисками? Я вот выбрал рис с курицей, знаешь, и там соус карри, а не просто кетчуп, – осматривался по сторонам со скуки сытый студиец.

– Я люблю классику, ха-ха! Не то, что Вы, сударь.

– Ха-ха-ха, дурень! Жри давай, а то следующим у нас хи-и-и-и-мия у Кьюпида! Опаздывать нельзя, а то этого чокнутого профессора-танцора переклинит, и я сейчас не про Майкло даже, сам понимаешь.

– Ха и ха. Лео, расслабься, у нас часовой обед, и не торопи меня! – голубоглазый тяжеловато

вздохнул и постарался улыбнуться. – Всё успеется. Лучше ответь: ты веришь в то, что в Царственном кабинете никогда-никогда не делали косметический ремонт?

– Жестов и тебе рассказал про него? Хм.

– Да, с чего-то да, – нахмурился голодный студиец, сделав пару глотков морса. – Ты веришь?

– Не очень. Жестов – тот ещё сказочник, ты же знаешь, Арти.

– Ещё как! Порою мне кажется, что он спятил, – достал Арти из наплечной сумки, повешенной на стул, жвачку и положил её рядом с тарелкой.

– Не больше, чем все здесь, – шёпотом произнёс Лео, усмехнувшись, и тихо продолжил, – процентов семьдесят пять от всех преподавателей точно ку-ку, иначе бы их сюда не взяли.

– Справедливо. И мы, получается, тоже ку-ку? – растёр Арти ладони, согреваясь.

– Иначе бы нас сюда не взяли, хах! Нормальная жизнь скучновата, согласись?

– Ага… – поморщился Браун и осторожно коснулся лба.

– Знобит?

Арти кивнул, пока дул горячий воздух на ладони с побледневшими ногтями.

– Голова так и не прошла…?

– Нет, к сожалению, – взял парень вилку в руки. – Чёрт! – выронил он столовый прибор.

– Арти?

– Голова… – прижимал со всей силы он виски к голове, стараясь подавить ноющую боль. – Кхм, сс, грр, а… Мадре миа…

Зелёноглазый подорвался с места и, сказав: «Я сейчас! За сильным обезболом и к тебе!», направился к тускло светящейся табличке «Медпункт» с красным крестом, к медсестре.

Арти, щурясь и корчась от пульсирующей и давящей боли, засмотрелся на, казалось бы, мерцающие каждый своим оттенком красные огоньки – карминовый, малиновый, коралловый, алый, клюквенный, вишнёвый и просто красный. Ягодный вкус затанцевал во рту засыпающего юноши – голова его брякнулась на стол. Бах!

Глава 03. Прошлое в фиолетовом свете: соволюди и крысолюди.

Сиреневые перистые облака на бирюзовом небе, поющие цветы на мятно-изумрудной траве – и луга, и реки, и леса, и горы впереди. Глубоко-глубоко под землёй золотые руды, высоко-высоко в небе золотые звёзды. Разгружают повозки и перетаскивают ящики с яблоками до прилавков мужчины, подкармливают пятнистых и чёрно-белых лошадей женщины, бегают наперегонки с ветром дети, пекут старые и добрые булочки бабушки, пока мастерят старые и добрые игрушки дедушки, а коты вылизывают шерсть и спят близ коров.

Чудотворческий мир, планета Отил-Беркана, государство Ночепаис, городок Кошмарград, дом с лимонной крышей.

На кухне дома с лимонной крышей висел календарь, на котором было обведено 1-ое июня 2008-го года. В гостиной с огромным жёлтым ковром сидели, раскинувшись на диване тканевом, отец и сын.

– Алан, я хочу рассказать тебе о своих последних предположениях. Дело в том, что твоя сестра сейчас с мамой, на собрании всезнающих друидов, и у нас есть время и возможность побыть только вдвоём.