Талисман

Кинг Стивен

— Логично.

— Тогда почему ты улыбаешься?

Джек расплылся еще сильнее:

— Ты, наверное, думаешь, что я сошел с ума. Я хочу понять, что заставляет их, всех-всех этих богатых людей, играющих в гольф и орущих в телефоны, — что заставляет их всех выглядеть болезненно?

— Это уже само по себе выглядит болезненно, — сказал Ричард без малейшего намека на смех.

— Тебе никогда не приходило в голову, что жизнью управляют не только законы природы? — Он взглянул на кажущееся наивным лицо Ричарда. — А как насчет волшебства?

— Знаешь, я иногда начинаю думать, что ты во всем

любишь хаос, — сказал Ричард, немного покраснев. — Или что ты смеешься надо мной. Если допустить существование волшебства, то это разрушает все, во что я верю. Мало того, это уничтожает реальность.

— Но ведь реальность может быть и не одна.

— Ну да — «Алиса в Зазеркалье»!.. — Ричард начал выходить из себя.

Он вскочил и зашагал к соснам, и только тут до Джека дошло, что разговорами о своих фантазиях он разозлил друга. Длинные ноги в несколько секунд донесли его до Ричарда.

— Я не смеялся над тобой, — сказал он. — Я просто… Мне хотелось узнать, почему ты всегда говоришь, что хочешь стать химиком.

Ричард остановился и спокойно посмотрел на Джека.

— Тогда перестань морочить мне голову этой чушью, — сказал он. — Эти разговоры как раз в стиле острова Сибрук. Достаточно сложно быть одним из шести или семи нормальных людей в Америке, а тут еще оказывается, что твой лучший друг окончательно свихнулся.

И с тех пор Ричард Слоут, заметив в Джеке какие-нибудь признаки ненормальности, всякий раз определял их как «Чушь острова Сибрук».

4

Когда Ричард вернулся из столовой, Джек, чисто вымытый и с мокрой головой, лениво переворачивал страницы книг на его столе. В тот момент, когда Ричард появился в дверях, неся в руках пропитанную жиром бумажную салфетку, аккуратно обернутую вокруг некоего съестного продукта, Джек как раз размышлял о том, что предстоящий разговор мог бы пройти намного легче, будь на столе «Властелин колец» или «Последний ковчег» вместо «Органической химии» и «Задачника по математике».

— Что было на обед? — спросил Джек.

— Тебе повезло. Жареный цыпленок. Одно из немногих блюд, которые здесь готовят так, что это не вызывает чувства сострадания к бедному животному, умершему под пыткой после недельного голодания. — Он протянул Джеку промасленную салфетку. Четыре толстых, хорошо прожаренных куска цыпленка источали почти неправдоподобный аромат. У Джека потекли слюнки.

— Сколько ты уже не ел? — Ричард поправил очки и сел на свою узкую кровать. Под легкой спортивной курткой на нем был коричневый свитер с вырезом на горле в виде буквы «V», заправленный в брюки с широким кожаным поясом.

Джек с беспокойством подумал о том, возможно ли вообще разговаривать о Долинах с человеком, закомплексованным настолько, что заправляет свои свитера под ремни.

— Последний раз, — сказал он тихо, — я ел вчера около полудня. Я немного проголодался, Ричард. Спасибо тебе большое за цыпленка. Он просто прекрасен. Это лучший цыпленок из всех, что я когда-либо ел. Ты хороший друг. Пошел ради меня на риск, а ведь тебя могли исключить из Школы, если б поймали…

— Ты считаешь, что удачно пошутил? — Ричард поправил свитер и нахмурился. — Если кто-нибудь увидит тебя здесь, то меня, возможно, действительно

исключат. Так что здесь нет повода для смеха. А теперь нам нужно разобраться, как ты собираешься вернуться в Нью-Хэмпшир.

На секунду воцарилась тишина. Джек оценивающе смотрел на Ричарда, Ричард строго смотрел на Джека.

— Я знаю, ты хочешь, чтобы я объяснил тебе, зачем я все это делаю, — сказал Джек с набитым ртом. — Но, поверь мне, это будет совсем не просто.

— Ты выглядишь не так, как раньше, — сказал Ричард. — Ты выглядишь… старше. Но это еще не все. Ты вообще изменился.

— Я знаю, что я изменился. Ты бы тоже стал немного другим, если бы был со мной с сентября.

Джек улыбнулся, посмотрел на хмурого Ричарда в его одежде «хорошего мальчика» и понял, что никогда не сможет рассказать ему о его отце. Если предстоящие события сделают это за него, значит, так тому и быть, но сам он просто не способен на это. Он не сможет заставить себя открыть Ричарду эту страшную тайну.

Его друг тем временем продолжал хмуриться, терпеливо ожидая начала рассказа.

Возможно, для того чтобы оттянуть момент, когда ему придется убеждать практичного Ричарда в неправдоподобных вещах, Джек спросил:

— А мальчик из соседней комнаты, он уходит из Школы? Я с улицы видел чемодан на его кровати.

— Да-да, это интересно. Я имею в виду, интересно в свете того, что ты говорил. Он действительно уходит, вернее, он уже ушел. Я думаю, кто-нибудь должен приехать за его вещами. Бог знает, какие дурацкие выводы ты можешь сделать из этого, но соседа звали Руэл Гарднер. Сын того священника, который сбежал из дома, где ты был, если тебе можно верить. — Он продолжил: — Руэл, я бы сказал, во всех отношениях был кем угодно, но только не нормальным человеком. И вряд ли кто-нибудь здесь станет сильно о нем скучать. Как раз в тот день, когда открылась вся эта история с умершими детьми, он получил телеграмму, в которой говорилось, чтобы он срочно покинул Школу Тэйера.

Джек наконец освободился от душившей его кости цыпленка.

— Сын Солнечного Гарднера? У этого человека есть сын? И он был здесь?

— Он появился в начале этого семестра, — сказал Ричард. — Именно об этом я хотел тебе рассказать.

Неожиданная опасность замаячила над Джеком в Школе Тэйера, но Ричард не мог этого понять.

— КАК ОН ВЫГЛЯДЕЛ?!

— Как садист, — ответил Ричард. — Временами я слышал недвусмысленные звуки, доносившиеся из комнаты Руэла. А однажды увидел на помойке дохлого кота с переломанным позвоночником, без глаз и без ушей. Достаточно один раз посмотреть на Руэла, чтобы понять, что такой человек вполне мог замучить кота. И пахло от него чем-то вроде протухшей рыбы.

Ричард ненадолго замолчал, затем спросил:

— Джек, ты действительно был в «Доме Солнечного Света»?

— Тридцать дней. Это был сущий ад! Гарднер обращался с детьми пожестче, чем его отпрыск с котами. — Он перевел дух и вгляделся во все еще хмурое, но теперь, по крайней мере наполовину, заинтересованное лицо Ричарда. — Тебе очень трудно будет это переварить, Ричард, я знаю, но парень, который был со мной, — оборотень. И если б он не погиб, спасая мне жизнь, то был бы сейчас здесь.