Талисман
Шрифт:
— Прась-нись! Прась-нись! Прась-нись! — подхватил второй хор.
И снова жуткий вой.
Посыпался град камней, сбивающих с окна остатки стекла, стучащих о бюро, разбивающих вдребезги его заднюю стенку.
— ПАПА В ТУАЛЕТЕ! — закричал Ричард. — ПАПА, ВЫХОДИ, ПОЖАЛУЙСТА, ВЫХОДИ! Я БОЮСЬ!
— Радибога! Радибога!
— Прась-нись! Прась-нись!
Руки Ричарда хватали воздух.
Камни все летели, врезаясь в бюро; Джек
А снаружи продолжали доноситься крики, вопли, злорадный смех троллей. Где-то невдалеке раздался захлебывающийся лай собак.
— ПАПАААА!!!! — кричал Ричард срывающимся простуженным голосом.
Джек шлепнул его по щеке.
Ричард открыл глаза. Несколько секунд он тупо таращился на Джека, делая усиленные попытки узнать его, словно сон отнял у него способность соображать. Затем он глубоко, судорожно вздохнул.
— Мне снился кошмар, — сказал он, — из-за жара, наверное. Ужасный! Но я ничего не помню! — резко закончил он, как будто боясь, что Джек в любую секунду может об этом спросить.
— Ричард, я хочу, чтобы мы ушли из этой комнаты, — сказал Джек.
— Ушли из этой?.. — Ричард посмотрел на Джека как на сумасшедшего. — Я не могу, Джек. У меня жар… по крайней мере тридцать восемь и пять, а может, даже тридцать девять. Я не…
— Ты слишком завысил свою температуру, Ричард, — спокойно сказал Джек. — Она, должно быть, не больше…
— Я весь горю! — протестовал Ричард.
— Ричард, они кидают камни.
— Галлюцинации не могут швырять камни, Джек, — сказал Ричард, словно объясняя простую, но важную истину умственно неполноценному. — «Чушь острова Сибрук». Это…
Окно подверглось очередному обстрелу.
— Слоут! Отдай нам своего пассажира!
— Пойдем, Ричард, — сказал Джек, поднимая мальчика на ноги. Он разобрал баррикаду у двери и вывел друга в коридор. Сейчас ему было ужасно жалко Ричарда — возможно, не так сильно, как когда-то Волка… но ведь он родился здесь, в этом мире.
— Нет… плохо… жар… я не могу…
Бюро за их спинами продолжало трещать под ударами камней.
Ричард вскрикнул и вцепился в Джека, как утопающий.
Дикий гогот снаружи. Собаки выли и лаяли взахлеб.
Джек увидел, как бледное лицо Ричарда постепенно становится еще белее, увидел, как он начал оседать, и поспешно бросился к нему. Но он не успел: Ричард упал и замер у двери Руэла Гарднера.
Это был просто легкий обморок, и Ричард довольно быстро пришел в себя, после того как Джек помассировал ему точку между большим и указательным пальцами. Джек решил не разговаривать с ним о том, что происходит снаружи, — в таком состоянии Ричард все равно не поймет, о чем идет речь.
Они неуверенно продвигались по коридору к лестнице. Проходя мимо холла, Джек покачал головой и присвистнул:
— Ричард,
Ричард неохотно обернулся. В холле царил полный кавардак. Стулья были перевернуты. Диванные подушки разодраны в клочья. Масляный портрет Старого Тэйера на стене — изуродован. Кто-то намалевал пару рожек на его седой голове. Еще кто-то добавил в композицию кошачьи усы, а некто третий, используя для своей цели гвоздь или другой подобный ему инструмент, нацарапал огромный фаллос между его ног. Стекло в раме было разбито.
Джека не сильно обеспокоило выражение тупого ужаса на лице Ричарда. Ричарду было легче поверить в сказочных эльфов, марширующих по коридорам, чем во внезапное разрушение Школы Тэйера, в которую он пришел получать знания и которую пришел любить… Школы Тэйера, которую он всегда считал незыблемой крепостью, ограждающей его от всего остального мира, где постоянно происходят какие-нибудь несчастья и где, думал Джек, отцы не выходят из туалетов, в которые перед этим зашли.
— Кто это сделал? — с дрожью в голосе спросил Ричард и сам же ответил: — Эти сволочи во дворе. Вот кто.
Он посмотрел на Джека, и на его лице начала появляться туманная догадка.
— Это, должно быть, колумбийцы, — неожиданно сказал он. — Да, это скорее всего колумбийцы, а то, что здесь происходит, — своего рода «нарковойна». Ты понимаешь, о чем я говорю?
Джеку пришлось задержать дыхание, чтобы не разразиться громким смехом. Пожалуй, никто, кроме Ричарда Слоута, не смог бы выдвинуть такое предположение. Это были колумбийцы. И они вели «кокаиновую войну» в Спрингфилде, в Школе Тэйера. Это элементарно, мой дорогой Ватсон, вопрос содержит в себе семь с половиной десятых ответа.
— Все может быть, — сказал Джек. — Давай поднимемся наверх.
— Зачем, скажи на милость?
— Ну… может, мы найдем там кого-нибудь еще, — ответил Джек. На самом деле он, конечно же, в это не верил, но нужно было хоть что-то сказать. — Может быть, там кто-то прячется. Кто-нибудь нормальный, такой, как мы.
Ричард посмотрел на Джека, затем снова на руины холла. Выражение невыносимой боли вновь появилось на его лице. Оно словно говорило: Я не хочу смотреть на все это, но по какой-то причине мне кажется, что я должен на это смотреть. Что-то принуждает меня к этому — словно некто царапает доску или скребет по дну тарелки.
— Наркомания сильно распространилась по стране, — сказал Ричард тоном профессора, читающего лекцию. — Я видел статью о наркоманах в «Нью рипаблик» на прошлой неделе. Джек, эти люди снаружи находятся в состоянии наркотического опьянения! Они не способны контролировать свои действия! Они…
— Ричард, пойдем, — тихо сказал Джек.
— Я не уверен, что смогу подняться по лестнице, — сказал Ричард. — У меня слишком сильно кружится голова, чтобы ходить по лестницам.
— А ты попытайся! Ты мужчина или кто? — сказал Джек, продолжая вести его в прежнем направлении.