Talk to me (Поговори со мной)
Шрифт:
– Ева! Великий Перун! Живая! А с волосами что? Ты же мокрая вся! Что у вас тут случилось? – Настя пытливо смотрит на меня.
– Ваня жив.
– Что? – с удивлением Настя смотрит на меня, будто на сумасшедшую. А вот Наставник лишь настораживается, дыхание его становится тихим и медленным. – Ева, солнышко, – подруга успокаивающе гладит меня по волосам, – Ваня погиб, три года назад, ты что, не помнишь?
– Ага, погиб, – поддакиваю я, – вместе со Стояном, видимо.
Настя перестает гладить мои волосы.
– Откуда… нет, он не погиб… просто…
Моя
– Что произошло? – Наставник подходит ближе к Егору и неосознанно кладет руку на его плечо.
– Насть, ты знала, чем он занимался? – сурово спрашиваю я, глядя подруге в глаза, игнорируя Северенко.
Она смотрит на меня, растеряно, мне даже Легилименцию применять не нужно, чтобы понять, о чем она думает.
– Ритуал… – не сразу догадавшись, шепчет она. – Он же не…
– Понятно.
– Ева, я задал вопрос! – раздражается Наставник, что происходит с ним крайне редко, так что я могу в очередной раз собой гордиться. – Объяснит мне кто-нибудь, о чем вы толкуете?! – он переводит взгляд от меня к Егору, потом к Насте.
– Да, – уверенно киваю я, – он, – беру моего мальчика за плечи и целую в макушку, до которой уже едва достаю. Самое трудное – что брат жив – уже сказано, остальное – лишь детали. – Я – спать.
Силы на еще одну бойню, к которой я приготовилась, моментально уходят. Тело болит и ноет от синяков и порезов. Надо было, пожалуй, подойти к колдомедикам, а то завтра не встану. Впрочем, Северенко ведь тут. Будем надеяться, что и набор зелий при нем.
В спальне хаос: скомканное одеяло, разбросанные по всем углам свитки, валяющаяся на полу одежда. Мужская пижама до одури пахнет им. Она мягкая и такая родная, что становится хорошим прибежищем израненному телу.
В темный, беспробудный и совершенно ничем меня не тревожащий сон я не просто падаю, проваливаюсь в одну секунду, зная – один волчонок под защитой, другому угрожают только родители, а третий… до него мне уже нет дела.
Гарри тяжело опустился в кресло, и на руки к нему тут же требовательно полез Джеймс. Глава мракоборцев с улыбкой поднял своего бутуза и усадил на колени. Вокруг уже сгрудились Джинни и Рон с Гермионой. Гарри рассказывал медленно, немного неохотно: хоть это и были его друзья и жена, но информация как-никак секретная.
– Так Эва с Малфоем все-таки… того? – Рон с воодушевлением смотрел на Гарри, изобразив «того» парой толчков кулака.
– Как понимаешь.
– Да! – Рон победоносно вскинул руки. – Джинни, ты должна мне десять галлеонов!
– Рональд! Вы что, поспорили… спали ли они? – возмутилась Гермиона.
– А что ты злишься? Я же поставил на твою догадку!
– Я вообще это рассказала тебе по секрету!
– Ага, и Рон мне – по секрету, – ухмыльнулась Джинни, подсаживаясь к Гарри на кресло, и обняла своих мужчин. Один Мерлин знает, что она пережила и передумала за последние дни.
Гермиона тоже коротко усмехнулась, потрепав густо покрасневшего Рона по волосам, а вот Гарри притих, сосредоточенно
– Милый, ты что? – Джинни погладила его по плечам.
– Да я все думаю… – протянул Гарри, бессознательно тиская Джеймса, – о том, что Эва сказала. Что хотела убить Стояна. И эта ее шуточка…
– Смешная? – посерьезнев, спросила Гермиона.
– А это важно? – с сомнением усмехнулся Гарри.
– Когда она пошутила?
– Под водопадом стояла. Я подошел, спросил, в порядке ли она…
– Так шутка смешная была? – допытывалась Гермиона.
– Да ну… ересь какая-то! Но она смеялась.
– Понятно.
– А объяснить? – Рон недовольно посмотрел на нее.
– Гарри, вот что ты делаешь, когда напряжен? – вместо ответа спросила она.
– Ну… – он неосознанно потер шрам на лбу, хоть тот не болел уже несколько лет.
– Вот именно, – кивнула головой Гермиона, только и ждавшая этого движения. – А Джордж и… Фред что делали?
– Шутили, – тихим голосом ответил за друга Рон.
– Но не у всех же получается так искрометно, – вздохнула Гермиона. – А про убийство Стояна… ты ведь когда-то хотел убить Сириуса, когда думал, что он предал твоих родителей. А Беллатриссу? От замысла до реального действия – пропасть. Малфой тоже палочку поднял, но не использовал.
– Малфой вообще трус и позер, – буркнул недовольный Рон.
Гарри неуверенно улыбнулся. Малфой частенько ленился и разворачивал бурную деятельность лишь для того, чтобы от него наконец отстали и оставили в покое. Но когда его что-то захватывало, он показывал просто чудеса работоспособности и варил составы с удивительной точностью (уж не стащил ли он книгу Принца-Полукровки, спрашивал себя иногда Гарри).
– А что, ты считаешь убийство признаком смелости? – Джинни забрала Джеймса с колен Гарри и прижала к себе. После рождения ребенка она и представить не могла, что можно вообще кого-то убить. Ведь это… чья-то жизнь. Какая-то женщина прошла через муки, чтобы она появилась на свет, а кто-то жестокий и более сильный прервет ее?
– Ну… нет, – смутился Рон. – Но он же был негодяем! Вы что, жалеете его?
– Не в этом дело, – откликнулась Гермиона. – Помнишь, ты рассказывал, как случайно «убил» егеря? Тебе и тогда было не по себе, а ведь ты даже не видел, его просто завалило камнями или он действительно умер. А она… ей пришлось ему в глаза смотреть. И черт знает, еще что слышать и видеть. Это мы в пылу битвы ничего не замечаем, а оборотни…
Все замолчали. Слышно было только, как Джеймс лупит маму погремушкой по плечу, и Гарри забрал его обратно к себе.
– Да ладно, черт с ними! – воскликнул после длинной паузы Рон. – Мне вот все-таки интересно, как мальчишка услышал вас?
– Через кулон, это очевидно, – отрезала Гермиона.
– Нет, кулон был заклят на того, другого оборотня. Хоть они братья, это так не работает, – со знанием дела заявил Рон.
– Значит, он был ПЕРЕзаклят, – спокойно сказала девушка. – Помнишь, Гарри, ты сказал, что он светился, когда Егор ушел?