Talk to me (Поговори со мной)
Шрифт:
– Драко, я…
Ему показалось. Она не могла сказать этого. Может, повторит? Но Эва молчала, только заплакала. Вдруг Драко во сне превратился в Стояна, бледного, в залитой кровью одежде, с пустыми глазницами. Настоящий Драко поскорее вынырнул из ее сознания. Она все так же тяжело дышала и ворочалась во сне.
«Волью зелье и сваливаю отсюда», – решил Драко после нескольких минут метания мыслей.
– Эва, Эва, – он приподнял ее и растряс за плечи.
Девушка нехотя открыла мутные глаза, и в них блеснул пьяный
– Драко… – блекло пробормотала Эва, слабыми руками цепляясь за его рубашку.
– На, выпей, – он бесцеремонно поднес пузырек к ее губам и влил жидкость.
Девушка сделала судорожный глоток и зашлась кашлем, приникая ближе к Малфою. Он похлопал ее по спине, дождался, пока дыхание восстановится, и уложил обратно на подушки. Цепляние за его рубашку было трудно назвать хваткой, но бледных пальчиков Эва не разжимала.
– Драко… не уходи… я так сильно… – глаза ее снова наполнились слезами, и она опять то ли уснула, то ли потеряла сознание.
«Идиот! Ну ты и кретииииин!» – распекал себя Малфой, быстрыми шагами удаляясь от дома, чтобы трансгрессировать. Только дрожь нужно унять.
Просыпаюсь я с легкой, но абсолютно отказывающейся думать головой. Ну и сооооон. Никаких наркотиков не нужно. Попробовать встать. Тело тоже легкое, будто здоровое совсем. В доме никого, видимо, Настя с Пашей еще не вернулись из лавки с зельями. Только за смертью их посылать! И сами приготовить не умеют, и принести быстро не в состоянии! Впрочем, кажется, мой организм сам справился. Или… да нет… после всего, что было, Драко ко мне на пушечный выстрел не приблизится.
Есть, конечно, тоже нечего – все сырое. Да уж, вот так и помрешь с ними с голодухи!
Настя с Пашей вваливаются, когда ужин уже готов (не иначе, на запах примчались).
– Ев, ты встала? – Паша заботливо придерживает меня под локоток. – Больная же, иди, ляг.
– Да я в порядке, – натянуто улыбаюсь я, отодвигаясь от него. – Мне, наверное, просто пропотеть нужно было. Кушать будете?
– Ммм, – согласно мычит Паша, и только теперь я замечаю, насколько щенячьим взглядом он смотрит на меня.
– Как хорошо, что ты выздоровела! – Настя обвивает меня руками на свой любимый манер, и я только хмыкаю («Уж не твоими стараниями»), а в первый раз чуть кишки не выпустила. – А то мне как раз возвращаться домой надо.
– Чтоооо?
– Ну, понимаешь, там библиотека без меня… да развалится просто!
– За лето? Там же никто не бывает!
– Вот именно! А книгам… им уход нужен, человеческое присутствие.
Я прикрываю рот ладошкой, как будто еще покашливая, и злобно шиплю:
– Насть, ты чего несешь?!
– Свет и счастье в твою жизнь, – тихонько отвечает подруга, похлопав меня по спине, и продолжает во весь голос: – А с тобой тут Паша останется. Мне правда так спокойнее будет. Да и ему… короче, он тебя
Паша точно видит мой неодобрительный взгляд.
– Ев, ты не подумай чего! Если тебе неловко… ну… с мужчиной ночевать наедине, ты только скажи. Я обратно в гостиницу переберусь. Я же это не из-за денег. Настя права: и как ты тут живешь, где-то в лесу, одна… я тоже волноваться буду.
Что не из-за денег я и сама знаю – при желании Паша может и этот несчастный домик купить, и ту гостиницу, где жил, когда только приехал. Что до неловкости… Драко это мало заботило… Одна мысль о нем полосует на сердце новые раны.
– Оставайся, конечно. Я буду рада, – заставляю выдавить из себя какой-то полуоскал, а вот Пашина улыбка самая радостная, настоящая.
Великий Перун… открой мне Настя глаза на полгода раньше, и все могло сложиться иначе.
Ну где же, где?! Даже когда «Акцио, кольцо!» не срабатывает, я все равно продолжаю искать, прочесывая взглядом каждый миллиметр пола. Стоян снял его с моего пальца, но куда он его положил потом?
– Агрх! – утирая слезы, со злостью кричу я, взметнув в воздух горсть щебня.
– Эва?
– Гарри? Что ты здесь делаешь?
– Тот же вопрос, – усмехается глава мракоборцев, аккуратно спускаясь по полуразрушенным ступенькам. – Думал, ты болеешь.
– Я… я правда болела. Болею. Но уже почти выздоровела. Кх-кх! – для правдоподобности покашливаю я, хотя со вчерашнего вечера чувствую себя прекрасно. – Завтра могу выйти.
– Малфой будет в восторге, – усмехается Гарри. – Так чего ты тут делаешь-то?
– Да… кольцо. Помнишь, то, что Стоян у меня забрал?
– Очень ценное? – от нечего делать Гарри разгребает носком кроссовка горсть камней.
– Ну… для меня. Оно мне дорого. Как память.
– Может, в вещах Стояна?
– А их сохранили?
– Да, все в морге.
– А можно…
– Попробуем, – заботливо улыбается Гарри. Видимо, лицо у меня было совсем отчаявшееся. – Думаю, ребята с осмотром места преступления сами справятся.
– Эт вообще-то вещдок, – мнется парнишка-патологоанатом, посасывающий леденец, но на Гарри смотрит с благоговейным страхом. – До суда не велено ничего отдавать.
– Я веду расследование! Поверь, это кольцо не фигурирует как улика. Жертва сама свидетель.
– Так это… Вы только бумагу подпишите, – улыбка его разрастается до самых ушей.
Гарри без колебаний ставит свою закорючку на поданном пергаменте, и кольцо наконец снова переходит в мое владение. Слава Перуну…
– Эва, кстати, – Гарри осторожно касается моего плеча, когда мы уже уходим, а из морга доносится что-то подозрительно напоминающее: «У меня есть автограф Гарри Поттера!», – кольцо – не улика, а вот кулон… он вроде как и вправду вещдок.