Там, где фальшивые лица
Шрифт:
Чужак закашлялся, ему показалось, что он начинает задыхаться. Внутри стен, посреди каменного мешка серых домов не чувствовалось дуновения ветра, здесь было сухо, пыльно, шумно и тесно. Некоторые из горожан, спешившие до того по своим делам, начали озираться на необычного гонца, что никак не мог прийти в себя, остановившись посреди улицы. Странник напрягся, словно пружина в хитром часовом механизме. Что-что, а читать устремленные в затылок взгляды он умел в совершенстве. Там, откуда он прибыл, подобное чутье не раз выручало его, помогая распознать очередную ловушку, увидеть опасность, обойти вражескую засаду или вовремя заметить направленный в спину кинжал. Здесь все было так же, ведь это земля врага. Рука в черной перчатке
Где-то совсем рядом ударил колокол. Странник вздрогнул от такого звука – он никогда еще не слышал его вблизи. Первой реакцией было: спрыгнуть с коня, отступить к стене и выхватить меч, приготовившись защищаться. Но за одним ударом последовал второй, третий. Никто не спешил на него нападать, никто не выкрикивал воинственных кличей и не выпрыгивал из окон окружающих домов с оружием. Выпущенная стрела не торопилась пропеть прощальную песнь над ухом. С каждым новым ударом звон колокола все больше сливался с биением сердца, пока спокойствие и холодный расчет не вернулись к всаднику окончательно. Что это с ним? Обнажить меч посреди этого сброда? Ради чего? Что может быть хуже, чем выдать себя, едва появившись в городе?
Гнедой конь неспешно двинулся вперед, мерно стуча копытами по мостовой. Прохожие и зеваки тут же потеряли интерес к странному всаднику, а тот – к ним.
Это был небольшой кабинет, выполненный без лишней помпезности, – совсем необычное место для любого, привыкшего к вычурной роскоши Асхиитара. Знак Хранна: стебель розы, переходящий в клинок меча, был вышит на багровой драпировке, висевшей на стене по левую сторону от входа. В стене, что располагалась по правую сторону, было пробито высокое стрельчатое окно, и давно не ремонтировавшуюся кладку прикрывала пара выцветших гобеленов. Несколько напольных подсвечников выстроились, словно почетные стражи, по обе стороны прохода к широкому столу и единственному во всем помещении креслу.
За столом, облокотившись и уперев ладони в собственный необъятный подбородок, сидел плотного вида лысеющий человек в желто-синей ливрее, расшитой львами и лилиями, – старший дворцовый камергер, в чьи обязанности входило в том числе и принимать посетителей. Само собой, по вопросам не столь важным, чтобы напрямую затрагивать интересы государства (это уже к королю и его министрам), но в то же время и не рядовых просителей. Господин камергер скучал. Он вовсе не горел интересом вдаваться в беды всех и каждого.
– Нет-нет, и не просите. Возможно, кто-нибудь из Военного Совета сможет уделить вам время. Скорее всего, на следующей неделе. Или через месяц. Да, да, приходите через месяц.
– Мне не нужен «кто-нибудь». Еще раз повторяю, у меня срочное послание для Первого военного министра. Лично ему в руки.
По глубокому убеждению сидящего за столом, этот гонец с «тремя крестами» проявлял совершенно излишнюю настойчивость, как будто не желал понимать, что его вопрос уже решен и вовсе не подлежит обсуждению.
– Увы, увы. Ничем не могу помочь. Сегодня это никак не возможно.
– Вы это видите? – На столешницу лег запечатанный конверт, украшенный с лицевой стороны тремя косыми крестами, если как следует присмотреться, напоминавшими лилии. – Мне нужен граф де Нот. Здесь крайне важные для него сведения.
Доставивший срочное послание гонец так и не удосужился откинуть на плечи свой
– Послушайте, господин, эээ…
– Митлонд.
– Господин Митлонд. Таких, как вы, здесь каждый день тридцать три десятка. И у каждого… у каждого, представляете, непременно оказывается дело исключительной важности, и чуть ли не к самому королю. Уж не считаете ли вы, что такие люди, как граф де Нот, станут лично беседовать с каждым? Тем более сейчас, когда это просто невозможно в сложившейся ситуации.
– В какой еще ситуации? Что здесь происходит?! – Гонец угрожающе упер ладони в край стола, наклонившись вперед. На миг из-под капюшона показалось его лицо – жуткие рубцы, пересекающие щеки и нос; блеснули ярко-синие глаза. Господин старший камергер невольно отпрянул, откинувшись на спинку своего кресла, – упаси Хранн увидеть подобное еще раз!
– О, я и так сказал вам больше, чем это возможно. – Похоже, страшный облик незнакомца все же поспособствовал повороту беседы в нужном для того ключе. – Смею заверить, граф де Нот сейчас в несколько… эээ… щекотливой ситуации. Просто так вам к нему на прием не попасть, да и, поверьте, ни к чему это.
– Может, золото поможет открыть тайные двери? – В обтянутых черной атласной перчаткой пальцах блеснула пара увесистых монет. Здесь срочный гонец допустил большую ошибку – сиди перед ним некто поумнее господина королевского камергера, его вмиг бы раскрыли. Но сегодня, должно быть, ему очень везло, и толстяк, затаив дыхание и ни о чем не задумываясь, глядел на то, как желтые кругляши покатились по столу, закружившись в столь привлекательном танце. До сей поры этот метод действовал безотказно, позволив страннику проделать безостановочный путь до самого Гортена.
– Нет, нет… Прошу вас! – Было видно, как алчно заблестели глаза и даже выступил пот на лбу у сидящего за столом человека, но взять золото он не посмел – чего-то боялся. – Я ничем не могу вам помочь. Вы ведь приезжий, да? Ну, так снимите комнату на постоялом дворе, вроде… скажем «Меча и Короны». Пересидите день-два, скоро все само разрешится. Потом еще благодарить меня будете! И… деньги ваши. Заберите. Очень прошу.
Пребывая в полном недоумении и едва сдерживая бушующую внутри ярость, королевский посланец вышел из кабинета и, так и не получив желаемого, покинул Асхиитар. Брошенное золото осталось сиротливо лежать на столе, и только это обстоятельство спасло странного гонца от немедленного ареста – господин старший камергер действительно очень боялся. Боялся, что у него найдут это треклятое золото и тем самым обвинят в соучастии. Хуже того – могут уличить в тайных связях с графом де Нотом. Он так и не решился позвать специально для такого случая карауливших в смежной комнате людей Тимоса Бланта и указать им на подозрительного «гонца», но при этом в точности выполнил поручение, данное ему человеком, с которым лучше никогда не спорить.
Как ни странно, человек в синем плаще все же принял решение последовать полученному при столь странных обстоятельствах совету. Разъезжать и дальше по улицам города в броском наряде гонца означало привлекать к себе излишнее внимание и вызывать ненужные подозрения, что отнюдь не входило в его планы. Следовало где-то оставить коня, вещи, переодеться и привести себя в порядок с дороги. Проделав извилистый путь по городским улицам, внимательно осматриваясь по сторонам, он наконец нашел то, что искал.