Там, где фальшивые лица
Шрифт:
– Что вам от меня нужно? Если бы хотели убить, давно бы это сделали. Так ведь?
– Все верно, – подтвердил Танкред – просто убить Ильдиара де Нота он смог бы в любой момент. – Зачем тебя убивать сейчас, когда тебя станут оплакивать, а твоих убийц – проклинать? Как ты, наверное, помнишь, через два дня, то есть на праздник святого Терентия, намечен некий поединок на гортенском ристалищном поле…
– Все понятно, – Ильдиар рассмеялся. Только вот смех его вовсе не был радостным, а прищуренные глаза выражали лишь злость. – Значит, рыцарской силы тебе мало, Джон?! – Граф поглядел
– Оставь эти высокопарные насмешки. Они меня не тронут, – гневно ответил на оскорбление владетель Теала – он не улыбался, и, что бы ни говорил, слова Ильдиара его очень задели.
– Нам нужна уверенность. – Танкред поднялся из кресла, прошел через комнату и остановился подле камина, глядя на огонь. – Как ты можешь понять, в такое неспокойное время нам нельзя рисковать жизнью брата, и твоя невеста – вполне достойная гарантия. Слушай внимательно, граф Ильдиар де Нот, и запоминай: одна капля крови Джона равна капле крови графини де Ванкур. Тебе ясно?
– Постой-ка… Давай по порядку. То есть вы хотите, чтобы я поверил, будто вы похитили леди Изабеллу? И через два дня я, не защищаясь, должен пасть на ристалищном поле Гортена на глазах у всего города, поскольку в противном случае вы ее убьете? И вы после этого отпустите мою даму? Неужели вы думаете, что я поверил в то, что она у вас? Да графиня Даронская сейчас может даже и не знать о нашем разговоре! Полагаю, она преспокойно спит в своей комнате в родовом замке, окруженная заботливыми слугами и преданными рыцарями. Я не намерен больше выслушивать вашу ложь! Меня не проведешь бездоказательными угрозами!
– Твое состояние, граф, мне очень знакомо, – сказал Танкред, любуясь языками пламени, танцующими в камине. – Я видел подобное не раз – вы все хватаетесь за любую возможную, самую надуманную и мнимую соломинку, лишь бы не соглашаться с действительностью. Скажи, Ильдиар, когда в последний раз ты говорил со своей невестой? Когда видел ее или получал от нее известие? Письмо, которое тебе вручили три дня назад, где говорится, что она должна прибыть в столицу, написано под мою диктовку. Как и то, что ты получил сегодня. И сам факт того, что я знаю об этих письмах, уже должен доказывать, что мы с Изабеллой де Ванкур не единожды мило побеседовали. Но если вы и этому не верите, дорогой граф… Олаф, покажи ему доказательство, быть может, тогда наш любезный гость наконец признает очевидное.
– Ну что за народ пошел – ничему не верит, – для вида покряхтел младший брат и показал Ильдиару какую-то тряпицу.
Граф подозрительно взглянул на нее. Белоснежный платок. Какие-то узоры, цветы… Глаза Ильдиара де Нота наполнились ужасом – все сомнения развеялись. В уголке были вышиты такие знакомые инициалы: «И. В.», сплетающиеся в большую красивую букву «Д» – Изабелла де Ванкур, графиня Даронская. Ильдиар сжал зубы – он все же надеялся, что Танкред и присные пошли на блеф. Но платок ведь еще не означает, что миледи на самом деле у них – его могли похитить…
– Если будешь сомневаться дальше, придется нам предъявить тебе ее голову, – захихикал Олаф.
– Неужели ты думаешь, граф, что на похищение любой женщины
– То есть я должен умереть? – глухо спросил гость. – Но при этом не вы меня убиваете, а я – сам себя.
– Ха-ха, – в очередной раз отвратительно рассмеялся Олаф, – да вы, господин граф, изволили ухватить самую суть!
– Да, Ильдиар, ты должен умереть, – подтвердил Танкред. – У тебя есть выбор: жизнь или смерть. Жизнь графини – твоя смерть или твоя жизнь – и ее смерть. – Огненный Змей спокойно расхаживал перед камином. – Поступи, как подобает истинному паладину – соверши подвиг. Как это прекрасно – погибнуть, спасая благородную даму. Да к тому же таким образом доказать ей свою любовь. Ведь вы, помешанные на романтике и куртуазных балладах рыцари, просто обожаете подобную чепуху…
– И какие же гарантии, что вы ее отпустите? – спросил Ильдиар. – Или я должен поверить на слово?
– Именно так, – кивнул Танкред. – Какие могут быть гарантии, если твоя несравненная дама сама является в данных обстоятельствах нашей гарантией. Но ты можешь поверить: роль Изабеллы Даронской – лишь в виде фигуры залога, маленькой ненужной пешки. Пешки, в которую очень сильно влюблен ферзь, и когда этот самый ферзь падет, она нам будет без надобности.
– Мы не убиваем женщин, – хмуро подтвердил Джон.
– Без надобности, – поспешил повторить Змей – треклятое благородство Джона могло спугнуть добычу. – А так ее шейка ничем не отличается от всех прочих – вряд ли она выдержит поцелуй стали. Что скажешь, Ильдиар де Нот?
Граф с ненавистью глядел на Танкреда Бремера. На скулах его играли желваки, а глаза яростно сузились. Всегда ему было что сказать врагам. Тысячи раз верный меч служил прекрасным доводом в споре, а когда и он казался не слишком убедительным, на помощь приходил огонь. Сейчас же от чувства собственного бессилия ему казалось, что все его внутренности тлеют, а от невозможности отыскать выход, найти лазейку, придумать, как выбраться из этого водоворота, темнеет перед глазами. Не может ведь быть такого, чтобы они все просчитали, все продумали… должно быть что-то еще… Король… тайная стража… Тиан… Должен же кто-то помочь! Ничего, он найдет выход! Он освободит Изабеллу, а после призовет к суду Теальских Братьев. Бесчестного Джона, подлого Танкреда и мнящего себя остроумным Олафа.
– Я согласен, Танкред Бремер, – прорычал Ильдиар де Нот, словно зверь, переставший вырываться из капкана. – Я выйду в поединке против Джона в День святого Терентия и паду ради леди Даронской.
– Ты сделал правильный выбор, граф, – сказал Танкред. – И, надеюсь, Изабелла де Ванкур оценит его. Прощай, Ильдиар де Нот.
– Истлей в Бездне. – Граф развернулся и вышел из комнаты.
– Он согласился, Тан! – Олаф, казалось, сейчас пустится в пляс от радости. – Все прошло просто отлично!