Там, где хочешь
Шрифт:
— Ты пойми, мне просто тепло. Наконец.
— Денис делает все для себя, а Ноэль — для тебя, так?
Марина кивнула.
— У Ноэля принцип — жить для других. Сказал, что встречается тем, кому нужна его помощь.
— Тебе нужна?
61
Нужен ли человек, который говорит, что ты талантлива, что пробьешься? Который заботится о тебе? В пабе голова заболела, так всех достал, но таблетку раздобыл. Шагаешь с тротуара на проезжую часть: «Осторожно, ступенька!» —
Плюс ко всему — то, что произошло в пабе «Сен-Жермен».
62
— Марина, это Бенжамен. Ты меня убъешь. Понимаешь, моему другу с девушкой негде встречаться. Когда я на работе, она из Руана приезжает, и я им ключи оставляю от квартиры.
— И что?
— Забыл дать отбой, Эмили уже в Париже… Может, я выйду все-таки?
В этом весь Бен. Теперь Корто подумает, что она спектакль разыграла.
— Ладно. Повезло твоим друзьям со мной.
— Со мной тоже, — вздыхает Бен. Отель в его планы явно не вписывался.
Ксения вертит в руках чашечку с осадком от кофейной пены — стенки такие толстые, что кажется — упадет — не разобъется.
— Ноэль в двадцать лет женился на дальней родственнице. Год прожили, а разводы на шесть лет растянулись, гражданский и церковный. Адвокаты бодались: тогда мало кто контракты подписывал.
— Зато теперь без них — ни шагу. За добро свое трясутся, вроде Франсуа.
— Да что Франсуа, вон у Корто ни гроша, а без контракта в мэрию отказался идти.
— Он туда черепах внес? А то еще с аквариумом слиняешь.
Ксения посмеивалась над Денисом, но без злости. Марина прикусила губу:
— Думаешь, я слиняю?
Таблетка в пабе не пригодилась. Ноэль сел за спиной, сказал: «Расслабься. Закрой глаза. Просто будь здесь и сейчас».
Начал медленно, осторожно массировать виски.
63
От висков пальцы неспешно доходят до затылка, спускаются по шее, позвонок за позвонком. Это как волна. Она набегает на плечи; мягкие движения, прилив и отлив.
Пальцы скользят к груди, и Марина сжимается, сейчас всё разобьется, зачем это — «ты меня не притягиваешь», он такой же, как все.
Но от ключиц волна возвращается к плечам; катится по рукам, до ладоней, разминает их аккуратно, где сильнее, где слабее. Бесконечно приятно. Теперь ясно: у нее, Марины, жажда. Жажда слов, касаний, жажда красок. И вот ей дают напиться: она глоточками, едва доверяясь, пьет. «Сновидения — реальны». Чтобы дотянуться до ладони, Ноэль приблизился, дыхание на шее, кольнули иголочки — дня два, наверно, не брился, — ей опять не по себе. Отклонился. Волна возвращается к плечам, катится по шее, обводит подбородок, поднимается к вискам.
Пальцы скользят по лбу, спускаются к губам и медленно обводят их: сперва верхнюю, потом замирают на уголках и скользят по нижней. И снова — дыхание на шее, она различает шепот: «Не бойся». Но непонятно — нежность это или уже ласка, ласку она не может позволить, она ей не нужна; делай это только с сердцем… и — слышит он ее, что ли? — в шепоте улыбка: «Не бойся, мое сердечко». Он сказал: “Mio piccolo cuore”, она не знает итальянского, но слова-то простые.
И самое яркое — после.
Говорят: уронить лицо в ладони, а тут — наоборот, ладони легли на лицо, вернее, приняли его в себя, едва касаясь. Захотелось остановить здесь и сейчас, оставить лицо в этих ладонях. Губы коснулись шеи — они скользили, уже не пугая; они просто были, как и эти ладони. И вся она превратилась в ровно стучащее сердце, сонное сердце, полное радости. Кажется, он тронул ее поцелуем, но таким легким, бестелесным, что она все спрашивала себя — а был ли?
Ксения поставила чашку на блюдце:
— Так где ты сегодня ночуешь?
64
Тогда вышли из паба в четыре утра. Ноэль отвез в Нуази и на работу поехал — у него в восемь встреча.
Ключ в замок не входил. Стала стучать. Ведь слышит Корто — от двери до кровати в два прыжка можно добраться.
— Денис! Хватит! Открой!
Соседка напротив скрипнула дверной петлей — смотрит в щель.
Спустя десять минут открыл, бешеный был.
65
— Не хочу, чтобы из меня дурака делали.
Высшая степень эгоизма. Не «не хочу, чтобы ты была с другим» (это — средняя), а — чтобы смешным не выглядеть. Гордость чертова.
— Корто, мы просто в баре сидели…
Слезы, сопли, вернувшаяся головная боль.
— Денис, прости, ну пожалуйста, Корто…
Легла рядом, ткнулась носом в плечо — отстранился. Спазм в горле:
— Тебяя люблю, понимаешь?!
К семи утра позволил себя за руку взять. С тем и уснула.
66
Утром к Тибидоху ездил. Ушел — она спала.
Вернулся — сидит белая-пушистая, еда есть, свалка шмоток на стуле разобрана. Нет, тут нечисто.
На следующий день поехала Бенжамена подменять, сунулся к ней в компьютер. Шпиона установил, еще когда итальянец только появился. Так и есть — письмо Ане. Все доложила: ели мороженое, рисунки понравились, завалились в паб, за временем не следили. Вообще, это в ее духе, голову в детстве на скамейке забыла. Решил простить, хотя Тибидох сказал, что за такое из дома выставляют, вся банда поддержала.