Там, где хочешь
Шрифт:
72
— Коньяк… — Ноэль возвращается в машину, бросает на заднее сиденье папку. — Я чуть в офисе не заснул. Коньяк подкосил… Ничего не соображаю. Давай возьму тебе комнату в отеле. Тут недалеко. «Таверна Трех Ступенек».
— Ноэль, что я дома скажу?!
— Что осталась у подруги. — Молчание. — Страхи? Ладно, поехали.
73
— Франсуа? Добрый вечер. Это Денис. Спасибо, что подвезли Марину. Не подвозили? А, значит, я ошибся — это
74
— Ты эгоистка, Марина. Я бы никогда так с тобой не поступил. Никогда, понимаешь? Непонятно, как я до дома живым добрался.
В отель зашли двое, попросили ключ. Дала, не отрываясь от трубки.
Ноэль вернулся из Лондона, но не звонил. Теперь ясно почему.
— Ты ни о чем не думаешь, кроме себя и своих проблем. И идеально подходишь этому своему Денису.
Вошли еще двое. Попытались что-то спросить — знаками показала: ждите.
— Ноэль! Что ты хочешь сказать?
— То, что тебе лучше оставаться там, где ты есть. Это твое место.
Двое разглядывали рекламные проспекты.
— То есть между нами все кончено?!
Двое оглянулись.
— Кончено? Что кончено? — Усмехнулся. — Разве между нами что-то было?
Двое смотрели на нее, но ей не было стыдно реветь.
75
— Ксень, он не простит. Сказал на днях: «Ты идеальная». С улыбкой, но без ехидцы. И тут «идеальная» оказывается…
— Ага, он идеальный! В сорок два — ни семьи, ни близкого человека.
— Он просто очень требовательный. К себе и другим.
Ксения хмыкнула:
— Про Дениса ты то же самое говорила. Не устала от требовательных?.. Чем разговор-то закончился?
А ничем. В голове каша — ищешь в ней французские слова и не находишь. Забыла их все, напрочь. Захлебываясь в этой каше, нащупала, уцепилась: “plus tard”, «позже». Он спросил: «Что позже?» — «Позже…» — «Перезвонить позже? Когда?» — «Позже…» И трубку положила.
— Марин, попроси, чтобы подменили, и приезжай. Куда тебе сейчас за стойкой сидеть. Только ливень страшный… Зонт есть?
Это была пятница, у Бена начался его шаббат, но он приехал.
В дверь они вошли друг за другом — Бенжамен и Ноэль.
76
Дождь падал стеной — дворники еле справлялись. Она молчала, вжавшись в кресло. Когда проводила по глазам тыльной стороной ладони, Ноэль повторял: «Ну что ты плачешь?»
— Ты прости. Я так долго жила в эгоистичном мирке. Денис спокойно съедает последнее яблоко, и я научилась.
Под мостом дождь прервался и снова обрушился, как выехали.
— Моя бывшая подруга тоже «ела последнее яблоко». Два года были вместе.
— Вы жили в доме с лифтом?
— Нет. Ей от меня на работу было на полчаса дольше ехать… Мы не вылезали из ресторанов, она ни разу не предложила: давай я тебе приготовлю.
—
— Сестра погибла, стало не до выяснений отношений. — Съехал с трассы. — И потом, я уважал ее. Она перенесла операцию, могла бы не работать, сидеть на дотациях, но не захотела.
— Француженка?
— Вьетнамка. Мы и разошлись, потому что Лин вечно по-азиатски отмалчивалась, я устал в закрытое лицо стучаться. — Выключил мотор. — Держи зонт. Я так добегу.
77
Маринка позвонила в соплях — с Буратиной поссорилась. Ревет в три ручья: «Ну скажи что-нибудь!» Сказал: «Сочувствую». Ловко она подстроила — якобы Бенжамен подменить попросил и передумал. Последовал ответ: «Тебе на меня наплева-ать!» Хотел уточнить: «Тебе на меня тоже», — но не стал. Просто спросил: «У тебя всё?»
78
Круглые столы, глубокие диваны полукружьем: сидишь в этакой мягкой корзине. Никого. Сквозь стеклянную стену виден — далеко внизу — подсвеченный бассейн: он при отеле, как и ресторан. Бирюзовая вода, несколько пловцов снуют по дорожкам. Марина едва пробует рыбное филе, даже на вид нежное, — сворачивается комочком на диване.
— А мама Клелии, она откуда из России?
Хорошо говорить на «посторонние темы», следить за человечками-головастиками. Она соскучилась по Ноэлю за его три дня в Лондоне. Денис впервые не стоит за спиной, чувство вины ушло. Таким безразличным голосом заявил: «У тебя всё?»
Ноэль сидит вполоборота, подвернув под себя ногу.
— Она из Туркменистана, там русских притесняют: попросила здесь убежище. Но она только наполовину русская, отец у нее туркмен.
— Азиатка… Вот почему ты не смог мимо пройти.
Ноэль пожимает плечом:
— Красивая, но поступает некрасиво. Подстроила беременность…
— Может, ей хотелось простого женского счастья?
— Денег ей хотелось. — В голосе у Ноэля не было злости, одно удивление. — Пришла в дом к родителям, решила, что получится его к рукам прибрать. Она с другом жила, русским. Они как-то поссорились, и он явился ко мне с откровениями. Она целый план разработала: выйти за меня замуж, получить семейный вид на жительство, развестись и потребовать свою долю. Идея с беременностью — это был для него перебор. Но она заявила, что на мои алименты они будут жить, не работая, а ребенок может многое унаследовать.
— Ты уверен, что ее друг не наболтал лишнего?
— Я сам не верил. Он завелся, сказал: «Выходи из машины, докажу, что это правда». Разогнался и врубился в дерево. Разбил свой «ситроен». Вышел, говорит: «Теперь веришь?»
Марина улыбнулась:
— Это по-нашему.
Ноэль помолчал, глядя на бирюзовую воду бассейна.
— Я не жалею. У меня прелестная дочка. Кстати, убежище Анне предоставили, брак не понадобился.
— Ее зовут Анна?..
— Аннагуль. — Помолчал. — Я на нее зла не держу. Она по-своему несчастна.