Там, где кружат аспиды
Шрифт:
— За что? — удивился он.
— За то, что не заступилась за тебя перед батюшкой. Видно, глупая тогда была, маленькая, ценность дружбы понять не могла.
— Да ты и сейчас не очень умная, если думаешь, что меня это волнует. Не хватало только, чтобы девчонка меня защищать вздумала. Это я вместо тебя должен был на куст тот колючий броситься, каждый укол в своё тело принять. Знаешь, дело какое удивительное: я в тебе девушку желанную вижу, что разум мой заполонила, а с другой стороны — нет у меня товарища, тебя ближе. Похвист не в счёт, он кровь родная, иное это чувство. А с тобой мы будто всё сделать
— Если ты огонь, то в тепле твоём я вечность греться буду.
Лёля понимала, что Догода, может и неосознанно, но имел в виду. Отныне судьба его в её руках. Ей сдерживать пламя, которое из-под контроля выйти может, ей и раздувать его, если угольком станет. Но Лёля не против была. Наоборот, не счастье ли встретить того, кого она так хорошо дополняет? Представить, что теперь их ждёт долгая, счастливая и наполненная любовью жизнь, казалось легче лёгкого.
— Уж лучше огнём и воздухом быть, чем воздухом и водой, — сказала она, с замирающим от беспокойства сердцем глядя на слившихся в поцелуе Похвиста и Ульяну.
***
Ульяна, несмотря на нездоровый цвет лица и воспалённую спину, умудрялась сохранять жизнерадостное настроение. В новом наряде, точно боярыня какая, вышагивала она легко и гордо даже по сухой каменистой почве. Будто одними мысочками касалась она дорожки, покрытой смесью песка и камня мелкого, и казалось, вот-вот вспорхнёт, как птичка.
Но птичкой она тогда здесь единственной окажется. Лёля понятия не имела, как забрели они в такую унылую местность. Вокруг одни валуны, чёрные да серые. Узкая тропка посередине, а по бокам уступы нависают, чахлой синей травой покрытые. Теперь уж не только деревни им не попадались на пути. Ни зверей, ни птиц, не нежити навьской — никого уж полдня как не встречалось. Грызуны только на крыс похожие меж камней сновали, но любоваться на них — удовольствие не из самых приятных.
Ульяна что-то напевала под нос и загадочно улыбалась, Похвист с Догодой шли впереди. Лёля краем уха слышала их спор о том, верную ли дорогу они выбрали, но решила во всём довериться братьям-ветрам. Уж те-то к жизни походной лучше, чем она, подготовлены. Куда скажут — туда и пойдёт, где укажут — на ночёвку останется.
— Как посмотрю на вас с Догодой, душа радуется. Как милуетесь вы, как обсуждаете что-то увлечённо — ну сказка! — промурлыкала Ульяна, игриво покосившись на Лёлю. — Ох, пара вы красивая, а детишки пойдут — загляденье просто!
— Следишь за нами? Ну то-то же. Знай теперь, каково мне было на нежности ваши с Похвистом смотреть, — съязвила Лёля, подстраиваясь под плутоватый тон подруги. — Постыдились бы хоть глаз чужих! Такое у костра устроили, вина напившись!
— Да как же, Лёлюшка, сдержать себя я тогда могла? Не ведала, да и не думала даже, что первая у него была. У него — бога-красавца. Всё мне Похвист в тот день рассказал — как с чувствами своими боролся, как рад, что проиграл им. А я что? Ты всегда знала, что в нём смысл существования моего. Теперь и он это знает. Как легко, как свободно, когда тайна любовная сердце не гнетёт. — Ульяна раскинула руки в стороны и прокрутилась на месте. — У вас не так разве? Разве не высказали вы друг всё, что в душе берегли?
Лёля засмотрелась на счастливую русалку. Может
— Ты что это примолкла? — поинтересовалась Ульяна. — Али сказала я что-то не то?
— Нет, нет… Я это… замечталась просто. — Лёля головой потрясла, отгоняя докучливую мысль про роковые для русалки пять столетий. А то и того меньше, Ульяна никогда не говорила, сколько из отпущенного ей срока уже прожила.
— О Догоде, небось, мечтаешь? — Ульяна подмигнула Лёле.
— Зачем мне о нём мечтать, когда рядом он, — улыбнулась Лёля. Приятно, однако, вот так, без стеснения и ужимок говорить о Догоде, как о части своей судьбы. — Мы решили, что вовек теперь не расстанемся. Браком сочетаемся сразу же, как только дом свой срубим. Вы же с Похвистом с нами жить станете, правда? Тогда можно сразу на два крыльца строить.
— Ой ведь, голубки какие! А не рано вам о вещах таких думать? Ещё скажи, пяток детей нафантазировали — четыре мальчика и одну дочку младшенькую, чтобы любить и баловать особо?
Лёля перестала улыбаться, ощутив в груди укол тоски. Дар ли это её, Берегини, проснулся или просто чутьё, но изменение в нотах голоса Ульяны на последних словах она уловила безошибочно.
— А моя ли мечта это? — напрямик спросила она, в упор глядя на русалку.
Ульяна сникла, но затем уголки её губ дёрнулись вверх.
— Какая же ты стала, — она довольно усмехнулась, опуская взгляд к земле. — Раньше наивная была, безгрешная, а сейчас лучше души чужие понимать начала. — Ульяна пнула маленький камень, и он покатился в сторону, заставив впереди идущих парней обернуться на звук. — Мы с Похвистом о чём угодно говорим, но не о будущем. Решили так негласно. Будущее не для нас. Не для бога и водяницы. Мы одним днём живём, тому и рады. Да только сложно сдерживаться и не представлять, какой семьёй могли бы мы зажить. Но и того мне не дано. Пред Родом я замужем уже.
— Род сердца видит, а не законы, людьми придуманные. И вообще, может, оно и верно — жить только тем днём, в котором существуешь. Больно же, наверное, когда задуманное не сбывается?
Ульяна пожала плечами.
— Больно, конечно. Но ещё больнее совсем себе в мечтах отказывать, каждый раз обрывать грубо, отговаривать саму себя, что пустое это всё…
— Вы почему камнями кидаетесь? Случилось что? — выкрикнул Похвист. — Ульяна, ты как, не устала?
Лёля не могла не порадоваться его заботе о любимой русалке. Она ласково посмотрела на своего мужа будущего, надеясь, что когда-то и он о ней так же печься будет.
— Да хорошо со мной всё! Ишь, распереживался, — скрывая усмешку, фыркнула Ульяна, успевшая сорвать с шипастого куста у обочины маленький синий цветок.
— Всё равно отдохните пока! А мы с Догодой дорогу разведаем. Сдаётся мне, не туда свернули, обратно нам выступать надобно. Но лучше бы проверить. И то вдруг до врат осталось всего ничего!
— Идите проверьте, коли хотите! Мы здесь будем вас дожидаться! — прокричала Ульяна.
— А кто сказал, что мы идти будем? — весело отозвался Похвист.