Там, где Крюков канал...

Зуев Георгий Иванович

Наташа Суворова

А. А. Суворов

В своих воспоминаниях о Суворове Хвостов писал: «…нет тайны, которую бы он мне не вверял. Когда он командовал армиями,

все отношения к императрице Екатерине II и к императору Павлу I во время Итальянской кампании шли через мои руки. Наконец мне же определено было иметь начальное преимущество принять последнее издыхание непобедимого героя».

Существует предание, будто Суворов перед смертью упрашивал Хвостова не писать более стихов, дабы не компрометировать себя: «Митя! Ты доброй души человек, но не пиши, братец, стихов, не смеши людей». Рыдая, Дмитрий Иванович выбежал из комнаты и на вопросы окружающих отвечал сквозь слезы: «Увы! Хотя еще и говорит, но без сознания, бредит!»

Писал Хвостов много, причем во всех жанрах – от эпиграмм до торжественных од. С его поэтическими персонажами происходили удивительные события: голубь, попавши в сети, разгрызал их зубами, осел взбирался на рябину и т. д. Вот некоторые примеры из его творчества:

Лежала на столе у слесаря пила,Не ведаю зачем, Туда змея пришла.

Или другой поэтический опус:

Мужик представлен на картине,Благодаря дубинеОн льва огромного терзал.

Своими сочинениями граф откликался на различные события столичной жизни. Величественной одой – на принятие Павлом I звания великого магистра Мальтийского ордена, чем возвратил себе милость императора, ибо опала Суворова косвенно распространилась и на него.

Еще одной одой, на окончание в 1823 году работ по переустройству Екатерингофского парка, выполненных под руководством генерал-губернатора графа М. А. Милорадовича, Хвостов угодил герою войны с Наполеоном. Милорадович приказал повесить портрет поэта на вечные времена в одном из залов Екатерингофского дворца с такой оригинальной под ним надписью: «Экатерингофа Бард».

М. А. Милорадович

Не обошел своим вниманием Дмитрий Иванович и знаменитое «буйство» Невы. В своем «Послании к NN о наводнении Петрополя, бывшем 1824 года, 7 ноября» он сообщал:

…Свирепствовал Борей,И сколько в этот день погибло лошадей!И представлялась страшная картина, как:По стогнам валялось много крав.Кои лежали там, ноги кверху вздрав…».

Для современного читателя считаем необходимым пояснить, что «стогны» – это площади столицы, а «кравы» – коровы или большое стадо быков, пригнанное в Петербург накануне наводнения и погибшее в водной пучине.

А. С. Пушкин в «Медном всаднике» не замедлил иронически оценить вирши поэта-самородка:

…Граф Хвостов,Поэт,

любимый небесами,Уж пел бессмертными стихамиНесчастье невских берегов.

Многие удивлялись, что Александр Сергеевич, скорый на довольно едкие эпиграммы, к Хвостову относился довольно снисходительно и, если шутил, то всегда незлобно, по-дружески.

Иные же поэты столицы не щадили в своих эпиграммах творчества «Экатерингофа Барда», иногда выводя его под разными именами: Писцов, Хавров, Хлыстов, Свистов, Графов, Рифмин и т. п.

Так, К. Н. Батюшков в своей сатире «Певец в Беседе любителей русского слова», написанной в подражание «Певцу во стане русских воинов» В. А. Жуковского, сравнивал Хвостова с образом легендарного атамана Платова:

Хвала, читателей тиран,Хвостов неистощимый!Стихи твои – наш барабан,Для слуха нетерпимый.

Ф. Ф. Вигель, член общества «Арзамас», писал в своих мемуарах: «Вошло в обыкновение, чтобы все молодые писатели об него обтачивали свое перо, и без эпиграммы на Хвостова как будто нельзя было вступить в литературное сословие. Входя в лета, уступали его новым пришельцам на Парнас, и таким образом целый век молодым служил он потехой».

По инициативе Жуковского «Арзамас» должен был противостоять «шишковской» «Беседе любителей русского слова». Каждый вступающий в «Арзамас» должен был в издевательски хвалебной речи отпевать кого-нибудь из членов «Беседы». Жуковский отпевал графа Д. И. Хвостова под именем Кубрского, так как поэт-самородок именовал себя «Певцом Кубры», реки, протекавшей в его имении. Книга же басен Д. И. Хвостова станет в «Арзамасе» настольной «потешной» книгой и вызовет не одну пародию и эпиграмму.

< image l:href="#"/>

Ф. Ф. Вигель

Незлобивый и добродушный графоман, как его характеризовали дореволюционные энциклопедические словари, стоически переносил все насмешки и продолжал писать. Его сочинения составили семь томов и выдержали три издания, правда, за счет автора.

А. П. Брюллов. Торжественный обед у А. Ф. Смирдина 1832 г. Рядом с А. С. Пушкиным сидит граф Д. И. Хвостов

Он упорно придерживался принципа, выраженного в послании к И. И. Дмитриеву в 1810 году: «Люблю писать стихи и отдавать в печать».

В магазинах его сочинения почти не расходились. Он обыкновенно сам скупал их и рассылал по русским и европейским университетам, академиям, гимназиям, кадетским корпусам, дарил литераторам, митрополитам, генералам (А. А. Аракчееву и И. Ф. Паскевичу) и даже прусскому королю, за что получил от него награду.

2 февраля 1807 года в доме А. С. Шишкова состоялось открытие общества «Беседы любителей русского слова». На его открытии присутствовали Д. И. Хвостов и И. А. Крылов. Навязчивость графа дала Ивану Андреевичу повод написать знаменитую басню «Демьянова уха», прочитанную им в 1813 году на одном из заседаний «Беседы». Д. И. Хвостов в порыве негодования на сатирическое замечание, сделанное ему Крыловым, написал на него экспромт. На заседании кружка, происходившем у Державина в его особняке на Фонтанке, поэт Шулепников прочитал опус, «заслуживающий внимания и характеризующий талант нашего стихоткача».