Там, где мы служили
Шрифт:
Но Андрей выстрелил, когда мальчишка убежал уже метров на сто, не меньше.
Махди застыл на бегу, раскинул руки, словно бы в радостном изумлении при встрече с другом. Медленно повернулся. И завалился на спину.
— Готов. — Эрих хлопнул Андрея по плечу. — Черт побери, я представляю себе, что творилось в мире, когда друг в друга пуляли наши прапрадедушки!
— Хватит лирики, — прекратил комбинацию стрелкового шоу с вечером воспоминаний Иоганн. — Собрать у убитых все барахло, которое может представлять интерес. А я
3
Лазить по лохмотьям убитых оказалось мерзко. Джек не ожидал, что это будет так мерзко. Хуже, чем убивать подранков. Трупы были уже остывшие, в сгустках какой-то особенно мерзкой стылой крови и… и еще во многом, о чем Джек как-то не думал. Утешало одно: ветераны, кажется, тоже были не в восторге от этой работы. Джек понял, что это так, когда Эрих, вытирая со лба пот, сказал ему:
— Никак не привыкну. Мерзкое дело… хуже знаешь что?
— Что? — Джек выпрямился, радуясь передышке.
— Своих отмывать, — угрюмо сообщил немец. — У нас на это в наказание отправляют.
Джек передернулся. С заминкой спросил:
— Эрих… вот ты письма носишь, фотку… Ты прости, а если тебя убьют? Вот так… будут по карманам…
— Да… — Эрих пожал плечами. — Это ты правильно, конечно… Но я просто не могу эти бумаги в лагере оставлять. Да и потом, — он улыбнулся, — мы своих почти всегда выносим. Девять из десяти… Ладно, давай еще вон того глянем…
— Имя?
— Хаззан, белый господин…
— Кто командовал бандой?
Пленный опасливо покосился на Анну — жуя травинку, она сидела неподалеку, постукивая пальцами по стволу снайперки, — потом на Елену, стоявшую в расслабленной позе возле сухого дерева. С внезапно застывшего в вечном кружении неба начал падать неожиданный снежок.
Иоганн направил пленному в живот «сайгу»:
— Промолчишь больше трех ударов сердца — выстрел, — холодно предупредил он. — Раз.
— Эмир Маруф… вы его убили, белый господин… — поспешно ответил пленный.
— Где ваша банда располагалась? — Иоганн развернул карту. — Смотри, показывай.
— Я не умею колдовать, белый господин… — Пленный опасливо покосился на карту, сжался, словно ожидая удара или выстрела.
Но Иоганн кивнул:
— Верю… Анна, не надо было убивать главаря.
Девушка промолчала, а швейцарец продолжил допрос:
— Тогда говори. Вы в Шокуне стояли?
— Да, белый господин…
— Соседи?
— Конные… мало… и еще пешие…
Иоганн задумался. Вообще-то полагалось задать еще целую кучу вопросов о складах, тяжелом оружии, средствах связи, заграждениях. Но стоящее перед ним существо едва ли что-то в этом понимало. И он спросил:
— Задача?
— Что, белый господин?
— Что вы тут делали? — спокойно пояснил Иоганн.
— Мы стояли в холмах… недалеко отсюда… Потом поднялись… пошли на звуки боя, белый господин.
— Мы —
— Мы… наш отряд, белый господин…
— Только ваш отряд?
— Да, белый господин.
— Пароли назначены?
— Что, белый господин?
Иоганн кивнул. Елена небрежно выстрелила пленному в висок из пистолета. Швейцарец поднялся, пряча блокнот:
— Все. Пошли.
Если честно, Джек думал, что упадет. Они то шли, то бежали до рассвета — почти двадцать часов. Дневной путь был похож на изощренную пытку: они двигались, тщательно проверяя путь высланным дозором, прикрывшись с боков, медленно, в постоянном напряжении, которое изматывало хуже самой тяжелой физической работы. Дважды удачно разминулись с конными патрулями, один раз — с вертолетом, и Джек на всю жизнь запомнил ледяное ощущение страха, охватившее его, когда угловатая боевая машина проплыла над деревьями. Казалось, живое существо внимательно оглядывает землю… Ночью больше бежали, выслав вперед дозор. Ели на ходу, днем, мусор тащили с собой, пока не представилась возможность утопить его в озерке.
Остановились еще до рассвета — в нескольких километрах впереди начинались позиции бандосов, их было слышно и даже отчасти видно. Отделение залегло в густом кустарнике на гребне холма, и Иоганн объявил привал.
Джек не мог оторвать взгляд от сполохов впереди. Лежа на животе, он наблюдал за быстрым, таинственным перемещением широких лучей.
— Там «береты»? — спросил он. Дик, устраивавшийся удобнее на дневку, ответил тихо:
— Да. И лучше молчи, Джек, если не спрашивают. Замолкни вообще.
Сказано это было достаточно жестко. Джек утих — лежал, опустив подбородок на руки, и смотрел, как ползает в низинке холодный туман. Иоганн позади тихо сказал:
— Не было дождя.
— Будет, — уверенно ответил Андрей.
— Подождем, — буркнул швейцарец. — Если к вечеру не пойдет, придется действовать так. У нас всего четверо суток, а нам еще назад… Дик слева, Андрей справа. Потом — Эрих с Джеком, Ласло с Густавом. Спать. Всем спать. — Это он говорил, уже закрыв глаза и пряча руки в карманы. Похоже, тут же и уснул.
Дик с Андреем расползлись в стороны. Неслышно, как мыши. Мышки общим весом под центнер… Джек с завистью отметил, что так пока не может.
Ноги гудели. Голова тоже. Плечи, спину и поясницу ломило. В икрах словно прогрызали ходы сотни мелких жучков. Джек заметил, что большинство уже спят. Густав, сидя со снятым сапогом, морщился. Елена, стащившая каску и сейчас ерошившая волосы, тронула его за плечо. Поляк молча кивнул на стертую ногу; девушка довольно сильно стукнула его в лоб, резко дернула ладонью: давай! Густав выглядел каким-то заторможенным… но раздумывать над этим у Джека не было сил. Он повозился лопатками по рюкзаку. «Сплю», — успел подумать он… И кто-то тронул его за плечо.