Там, где мы служили
Шрифт:
Джек постепенно погружался в ощущение оцепенелого ужаса. Он не мог себе представить, как можно преодолеть эту оборону, не столько широкую, сколько насыщенную, да еще и при обстреле с холмов…
Через завалы, переплетенные колючей проволокой и спиралями Бруно, ползти оказалось выматывающе трудно. Во-первых, прожектора тут светили чаще. Во-вторых, сплошь и рядом ноги оказывались выше головы, и Джек обнаруживал, что преспокойно, а главное, неотвратимо сползает руками и лицом на очередной моток колючей проволоки, притаившийся между двумя здоровенными сухими древесными стволами. Ему очень захотелось сказать «черт!», но он
И не одна! Растяжки блестели всюду — их было так много, что их не потрудились даже закрасить… И они переплетались с колючкой и ветками, тянулись на разных уровнях, пересекались — в сущности, весь завал был превращен в одну большую ловушку вроде западни на опасного хищника, когда он сам застреливает себя, задев тросик, привязанный к спуску ружья или самострела, наведенного на тропу. Только тут, похоже, было достаточно задеть любую веревочку…
Андрей достал лопатку. Дик тоже. Джек, следуя их примеру, достал и разложил свою; он понял, что те хотят копать под завалом.
Это был единственный выход, хотя и очень медленный. Приходилось фактически рыть траншею, по которой они ползли один за другим… и теряли время. Тем более что работать было трудно из опасения задеть проволоки, поблескивающие над головой.
«Неужели они часто так ползают? — Эта мысль почти ужаснула. — Ну и война!» Джек уже сейчас отдал бы все на свете, чтобы только встать на ноги и выпрямиться в рост… Он вспомнил, как читал книгу «Метрополитен» — про тех, кто в Безвременье жил и воевал под Лондоном в метро, в пещерах, в бездонных подземельях. И уже тогда ему это не понравилось… Гордон Родрик и Уилл Брай — всплыли фамилии авторов.
Сразу после завала был вырыт противотанковый ров с надолбами из каменных глыб на противоположной стороне и тропинкой для патрулей. Судя по звуку брошенного камешка, до дна оказалось метра три, но шириной ров получался на все восемь.
Разведчики соскользнули вниз и позволили себе передохнуть. Свет прожекторов иногда пробегал по откосам, словно пальцы ожившего трупа — липкий, бледный, — и тогда Джек видел потные, грязные лица своих друзей. Он теперь думал о них лишь так и надеялся, что они думают о нем то же.
Иногда в низком угрюмом небе пробегали странные радужные сполохи, чудила атмосфера. Андрей тихо стукнул себя по ладони, потом приложил ладони с растопыренными пальцами к ушам и расплылся в идиотской улыбке. Джек заулыбался в ответ. Он понял, что скоро рассветет. Андрей нахмурился и шлепнул Джека по губам — мол, нечему тут… Джек кивнул, пытаясь удержаться от очередной улыбки, несвоевременной, но понятной: ну и разговор!
«До чего же тихо, — удивленно думал он, упершись затылком в осыпающийся скат. — Странно. Пока ползли, казалось, что кругом шум, а оказывается — тихо». Вспомнилось, как пели в лагере:
Так бывает — в дни войны Есть минуты тишины, Когда бой затихает устало, И разрывы уже не слышны…Наверху, по дорожке, гулко пробухали шаги. В ров, описав крутую дугу, упала алая звездочка странно пахнущей самокрутки.
Джек
«Нефть, — сообразил Джек. — Собираются поджечь, если наши прорвутся к холмам. Будь все проклято!..»
Холмы опоясывались траншеями с ячейками, перекрытыми высохшими до звона бревнами, землей, мешками с песком. Дальше шла линия колючей проволоки, еще одна линия траншей, а венчал каждый холм приземистый грибок дота. Судя по всему, работы над линией еще не были закончены.
Разведчикам пришлось вернуться в ров.
5
Это был очень длинный день. Джек измучился, и это еще слишком мягко сказано. На дно рва вышли грунтовые воды, вода испарялась, и во рву царила неожиданная холодная духота, кислая какая-то. И Дик, и Андрей преспокойно спали, иногда только открывали глаза, чтобы осмотреться.
Джек уснуть не мог. Работы продолжались, то и дело кто-то ходил, казалось, совсем близко. Странная смесь скуки и напряжения не давала успокоиться, забивала даже чувство голода, хотя несколько раз Джек жевал шоколад, а когда Андрей и Дик проснулись под вечер, все трое съели паштет из захваченной Андреем банки.
Когда окончательно стемнело, Дик поднялся:
— Пошли искать.
Джек никогда бы не поверил, скажи ему кто-нибудь, что можно почти спокойно ходить по вражеским позициям. Ну, правду сказать, они больше все-таки ползали, но все равно — в нескольких шагах от них бандиты ходили, говорили, спали, дежурили… Кто-то помочился возле замерших разведчиков. Андрей, судя по всему, потихоньку выходил из себя. Джек просто не понимал, что они ищут. Но Дик наконец остановился и, приподнявшись, указал вперед.
Рядом с одним из блиндажей стоял открытый легковой автомобиль. Бензиновый, со срезанным верхом. В нем, на откинутых сиденьях, спали двое. Еще один дрых у входа в блиндаж, и двое стояли по обе стороны от этого входа.
Дик просигналил: «Шишка. Берем. Андрей — машина. Джек — тот, что дрыхнет. Работаем по сигналу».
Холм экранировал звуки. Джек подобрался сбоку, он даже видел — рядом, в каком-то полушаге — чуть свесившуюся вбок голову «своего», закрытую тряпьем чалмы. Сломать ему шею? Учили, конечно, но… Джек не был уверен, что выйдет. И достал подарок Эриха.
Быстро, испуганно и тонко пискнул испуганный маленький зверек. В полуотключке Джек захватил лицо спящего, зажав рот и, видя еще не проснувшиеся, удивленные глаза, с силой всадил финку в печень, заваливая врага на себя. Ощутил ладонью теплую влагу открывшегося для крика рта, содрогание тела… и увидел, что оба часовых уже лежат на земле. Дик, забравшись на землянку, просто свесился и двумя взмахами перерезал обоим глотки.
«Отпусти его», — мягко соскочив, показал рукой Дик.
Джек обнаружил, что все еще держит убитого и кровь течет у того изо рта и по руке Джека. Выпустив труп, он вытер нож и ладонь о его тряпки.