Там, где нас не ждут
Шрифт:
Мартин до конца обучения не догадывался о причине неприязни к нему своего учителя, и только спустя восемь лет, уже после гибели деда, Берн на панихиде открыл тайну договора между партнерами. Все оказалось просто, и в то же время непонятно. Берн обязался обучать Мартина до тех пор, пока он, Мартин, в поединке не победит своего деда Тодеса. Но этого так и не случилось. Через три года, когда Мартину исполнилось двенадцать лет, за его обучение взялся уже и дед, причем преподавал он ему в основном знания мастера — охотника за нежитью, и дисциплины, преподаваемые им, были соответствующие. Мартин не был магом, даже плетения первого уровня давались ему с трудом и никакой эффективности не имели, вот и учил дед Мартина пользоваться артефактами,
Мартин не успел сдать экзамен деду по этим дисциплинам, экзамен у него принимала жизнь. Их вычислили, просто просчитали. Да и новый хозяин графства очень хотел стать полноправным владетелем, и на поиск Мартина денег не жалел, в том числе и на магов, в особенности магов крови. Вот один из них и указал на остров Свободы как на наиболее вероятное место укрытия беглецов. В качестве исполнителя казни был нанят известный в узких кругах столицы Империи темный эльф. Прекрасный лучник и следопыт, боевой маг Эриэл.
Они ехали вдвоем с дедом отдыхать на море. Прекрасный день, и Мартин, которому уже исполнилось шестнадцать, был счастлив. Вчера у него состоялось первое полноценное свидание с красивой девушкой, дочерью мастера Кивно, владельца булочной на соседней улице. Ализия ответила взаимностью на его ухаживания, и Мартин находился во власти воспоминаний о вечернем свидании, ее совершенном теле, страстных поцелуях и чувственных ласках. Он закрывал глаза и видел перед собой ее лицо, он снова целовал эти мягкие податливые губы, а потом мелкими поцелуями исследовал ее шею и восхитительную грудь…
Он был на самом верху блаженства, когда жесткий удар свалил его с лошади на землю, благо они ехали шагом, и Мартин, упав, ничего себе не повредил. Он быстро поднялся на колени и осмотрелся вокруг, как учил его дед. А вот и сам дед — лежит в пяти шагах рядом и в груди у него торчит оперение эльфийской черной стрелы. В ту же минуту нервы буквально взвыли, предупреждая Мартина о грозившей ему опасности, он на инстинктах крутанулся кругом, падая при этом на спину, и в то же мгновение вскочил на ноги, неуловимым движением выхватив меч. Стрела пропела буквально в сантиметре от головы.
То, что на них напали не простые грабители, а убийцы, пришедшие по его душу, он понял сразу: грабители стараются не убивать напрасно, их цель — деньги, а не возможное преследование. И тут он увидел убийц. Их было трое. Один лучник — высокий блондин с холодными глазами, и двое бугаев в кожаных доспехах, которые с ловчей сетью бежали к нему явно с целью спеленать его, как кутенка.
Обида, что так испорчен прекрасно начавшийся день, злость, переходящая в ненависть от осознания того, что его любимый дед, по сути единственный родной ему человек, уже, наверное, мертв… Ведь это он своим ударом спас ему, Мартину, жизнь, выбив из седла, а сам поэтому не успел увернуться от другой стрелы убийцы, что летела уже в него. Вдруг в голове отчетливо раздался такой родной голос отца: «Сынок, успокойся: месть и ярость — дело хорошее, но в бою они плохие советчики». И Мартин, совершенно неожиданно для себя самого, успокоился и хладнокровно, как на занятиях у Берна, стал просчитывать предстоящую схватку. Не спуская взгляда с лучника, он ждал приближающихся загонщиков.
— Пора! — дал сам себе команду Мартин, выпустил из руки меч, мгновенно выдергивая из перевязи метательные ножи, и с двух рук метнул их в бегущих охотников, одновременно кувырком уходя от сорвавшейся стрелы белокурого эльфа, при этом подхватив с земли упавший меч. Следующую стрелу он просто отбил мечом. Наемники корчились на земле, издавая жуткие вопли. Стрелок занервничал, видя, что его стрелы никак не могут достать юркую жертву, которая превращается из жертвы в охотника, причем очень опасного охотника, и стал пятиться назад, под защиту ветвей деревьев, что буквально поглощали собой его неприметную фигуру.
Мартин изо всех сил, пренебрегая здравым
— Мартин… — прохрипел дед, — у меня в сундуке… документы. Кулон… разберешься сам. Прощай… не мсти… береги себя… дядю — на кол…
И тут их накрыл мощный воздушный удар, вмявший Мартина в мертвого деда, перепачкав его в крови родного человека. От действия боевого заклинания их спас кулон деда. Щит третьего уровня, что установило заложенное в кулон плетение, снесло с первого удара, и Мартин, весь в чужой крови, с безумным выражением глаз, на практике применил все то, чему его раньше учил дед, но что никогда раньше у него не получалось. Он принялся охотиться на мага, применяя заложенные в него дедом знания, долго гоняя лучника по окрестным холмам, и только отсутствие опыта не позволило в тот раз попробовать на вкус благородной крови перворожденного.
— Он ушел от меня. Сиганул с обрыва в море: бултых — и пропал. Но я успел его почувствовать. Я его даже сейчас чувствую, хотя знаю, что он мертв, и никак не могу понять, почему не пропадает это чувство его присутствия… — Мартин уставился на меня немигающим взглядом, ощущение от такого — не из приятных… — Не подскажешь, малыш, почему?
— Как-нибудь в другой раз, Мартин, не сейчас. А что было дальше? — отвлек я его от неприятного для меня вопроса.
— А дальше просто. Похоронил деда, прихватил наличные деньги, по кулону вступил в право наследования в банке гномов. Кулон признал меня как наследника деда. Документы сдал в банк на хранение, опять же с помощью мага засвидетельствовав их как подлинные, — они, кстати, о моем праве наследования графского титула, дед запасливый был, все продумал. Отбрехался от свадьбы на прекрасной булочнице: правда, в отступное пришлось подарить наш с дедом дом, но зато убедился, что она от меня небеременна, причем опять с помощью мага и с составлением акта, в том числе на передачу дома. Потом сдал экзамен Берну. Я находился на таком душевном подъеме, что выиграл у него поединок, заработав зачет экзамена, а на ставках, что делали ученики на наш бой, — еще и тысячу золотых. Я стал мужчиной в обоих смыслах этого слова, но стал совсем одинок. Все это время жил мыслью о мести. Дядю я пока не трогаю, дед сказал, что его на кол посадить надо, значит, так и будет, а вот эльфа я достал: пусть и поздно, пусть чуть сам не погиб, но достал.
Мартин вдруг замолчал. Задумался, загрустил.
— А что дальше, Мартин? — спросил я.
— В каком смысле «дальше»? — очнулся стрелок. — Всё!
— То есть как всё? — не понял я.
— Всё — значит, всё! У меня одно обязательство — кол для дяди! А вот как к этому подойти, я пока не знаю. Ну и тебе я обещал отплатить, чем смогу. Кстати, чего ты от меня хочешь? Пес что-то говорил, но что конкретно, я так и не понял.
Я задумался. Барбос малость меня подставил: я ожидал, что он подготовит наемника к мысли о скором производстве его в дворянское, благородное сословие, а тут такой облом. М-да, как же поступить? И меня ведь не предупредил, а ведь мог бы. А это говорит о том, что моя затея с виконтом ему не очень-то и нравится. Ну, не нравится, и ладно, но помочь ведь мог, а не хочешь помогать — скажи прямо, я и не буду в этом вопросе на тебя рассчитывать. Редиска!
Я внимательно посмотрел на Мартина: вроде расслабленный, улыбается, всем видом показывает, что ему очень хорошо и все нравится, но на самом деле внутренняя пружина сжата до максимума, вот-вот распрямится. Он что, серьезно думает, что ему предложат что-то недостойное, типа добровольного рабства? За такую нашу помощь и спасение — обычная плата в этом мире, и никого бы не удивило, проси я именно это. М-да, жизнь у них тут — мрак!
— Мартин, — начал я, прощупывая его издалека — скажи, как бы ты отнесся к возможности стать дворянином, и совсем не по праву рождения?