Там, где нас нет
Шрифт:
— Вот оно что! — протянул Жихарь. — Так тут, значит, Рясное Место, Разнозельная Делянка!
— Круг Деметры! — воскликнул Принц. — Вот это удача! И как раз в полнолуние!
Оба — откуда и силы взялись — кинулись к поляне. Будимир уже с достоинством расхаживал в самой середине, кое-что поклевывал. И камнееда выпустил из-под крыла — тому тоже здесь попастись полезно.
— Да не топчись ты ножищами-то! — прикрикнул богатырь на побратима и опустился на колени. — Вот и сон-трава! Правда, мы и без нее храпим неплохо, но потом пригодится. Вот листочки дырявые — прострел-трава, с ней
От нее демоны в три ручья ревут, хуже детей. Ты с корнем, с корнем копай, в корне вся сила… Да не ножом, руками, кто же плакун-траву железом добывает? Вот травка Царевы Очи — тебе полезно будет… Ага! Одна, две, три, четыре… Стручок о девяти горошинах!
Про такой стручок Яр-Тур не слыхивал.
— Это оттого, что ваши друиды слабы против наших волхвов и ведунов: мнят о себе, а дела не знают. Вот, допустим, увязалась за нами конная погоня…
— Остановимся и примем бой! — воскликнул Принц.
— Ой, много ли мы с Чих-ордой навоевали? Ну ладно, сотня верховых за нами бежит. Тогда ведь мы что делаем? Зарываем стручок о девяти горошинах посреди дороги или даже не зарываем, а так, пылью присыпаем… У них кони встанут и дальше не пойдут, хоть до кости стегай. А возы и телеги и вовсе перевернутся на ровном месте кверху колесами…
Долго они еще ползали по Разнозельной Делянке, искали и находили преудивительные травы, объясняли друг другу их свойства и достоинства, и Жихарь все-таки признал, что Принц тоже кое-что смыслит.
— Я еще одну травку поищу, — сказал он. — А ты тоже не сиди, ищи. Вот, пожуй стебель одолень-травы, от него новая кровь нарождается в теле.
Только, если попадется тебе корешок, похожий на малого человечка, ты его не тревожь — разорется так, что мы замертво рухнем.
— Да что я, сэр Джихар, мандрагоры живой не видел? — обиделся Принц.
— Это я так, на всякий случай, — успокоил его Жихарь. — Да, жалко нож, но придется загубить…
И стал острым лезвием обкашивать траву вокруг себя.
— Поздно заготавливать сено, когда коней увели, — усмехнулся Принц.
— Обожди, увидишь, поздно ли, рано… И тут блестящее лезвие со звоном сломалось.
— Есть! — И Жихарь потряс пучком зелени в кулаке. — Нашлась!
— Что — нашлась?
— А разрыв-трава — ножик-то сломался!
— По-моему, тут все травинки одинаковые…
— Все, да не все! Пойдем к реке, я тебя научу, как разрыв-траву отделить от прочих.
Они спустились к воде, и Жихарь кинул в поток свою добычу.
— Видишь, простая трава по течению поплыла, а вот этот стебелек, заметь…
— Зацепился за что-нибудь, сэр брат!
— Нет, ты гляди, он против течения идет. — Жихарь выхватил строптивый стебель из реки. — Вот тебе и разрыв-трава. Теперь любая казна будет наша, любой замок и засов нипочем…
— У нас эту траву ищут и находят по-другому, — сказал Принц и стал объяснять, как именно.
ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ
Да будет вам известно, что я, с порога отказываясь от всяческого обсуждения, присоединяюсь к мудрому старинному взгляду, согласно которому кит —
— Нет, все-таки правильно, что травка-перелет растет редко и помалу, — сказал Жихарь, когда Принц, выплюнув из трубки очередную горошину, догнал его. — Иначе люди вовсе разучились бы ходить, у них бы ножки отсохли. Или поулетали все отсюда к зеленой бабушке…
Побратимы плыли над степью — невысоко, над самыми верхушками желтеющих трав. Все утро ушло на то, чтобы освоить новый способ передвижения. Оба откусили по малой доле стебелька — так, чтобы тело только-только утратило — вес. Сперва пробовали загребать руками, как в воде, но получалось медленно и неуклюже. Так и до старости не доберешься к горам, возвышающимся за равниной. Жихарь в сердцах плюнул, и его сразу как будто кто толкнул вперед по воздуху.
Сообразив, что так никаких слюней не хватит, богатырь подплыл к месту ночлега и стал отбирать дикий горох и складывать в карман. Потом выломил полый стебель дурноцвета и сделал себе с Принцем две трубки. Теперь двигаться можно было быстро, как конь на рысях. Будимир летел впереди, пугая перепелов, и следил за опасностью.
— А я ведь эту травку как узнал? — продолжал Жихарь. — В малолетстве моем приходилось мне и пастушить. И вот один раз белая корова где-то перелету нажралась и взлетела. Я за хвост успел ухватиться, а она все выше поднимается. Струсил, отцепился, чуть не поломал ноги. На корову в небесах сейчас же налетели всякие ясные соколы. Она от страха и сдохни, и грохнись об землю в лепешку. Гоню стадо домой — плачу, ведь хозяин теперь убьет…
— И чем же это кончилось?
— А ничем. Я сам его убил. Не обижай сироту!
— Сколько же вам было лет, сэр брат?
— То ли девять, то ли десять.
— И как же вы с ним справились?
— Ха! Да еще о пяти годах я справился с Ягой-бабой, поедучей ведьмой!
Неужели не слышал? Давай-ка ходу прибавим!
Они долго летели в полном блаженстве оттого, что не приходится переставлять ноги, говорили о том о сем. Принц вспоминал книжную премудрость.
— А еще там говорится так: «Благороднорожденный подтверждает свою добродетель активным испытанием силы, ловкости, отваги, либо также хитроумия, мудрости, находчивости, либо богатства и щедрости. Либо, наконец, состязанием в слове, то есть заранее восхваляя либо заставляя поэта или герольда прославлять ту добродетель, в которой он хочет превзойти соперника…»
— Правильно говорится. Сам себя не похвалишь — ни одна собака не похвалит.
— Знаете, сэр брат, — сказал Яр-Тур, — перед сном я не удержался и отведал-таки траву Царевы Очи.
— Ну и как? — оживился богатырь. — Как травка-то?
— О, я тотчас же возомнил себя на троне! Ко мне со всех сторон подходили отважные воины, сметливые торговцы и трудолюбивые пахари, ища моего суда. И я отправлял закон, дивясь своей прозорливости и премудрости…
— Видишь, какая полезная травка! Вот придет твое время, залезешь на престол, а уже кое-какие навыки есть! По мне же, все эти премудрости хоть провались, меня туда на аркане затянуть нельзя…