Там, где нет тебя
Шрифт:
— Ну вот и разобрались, — расплылся в улыбке Вольский. — Мы любим лимоны! Значит, лимонно-черничный нам подходит. Всё? — уставился на мам Влад.
— Всё, — переглянулись между собой женщины.
— Тогда Аню я забираю, — радостно заявил Вольский, подталкивая Аню к выходу. — Мамы, спасибо за торт!
Усаживаясь позже в машину, Аня облегченно выдохнула:
— Ты мой спаситель. Я думала, пытка тортом не закончится. Мне даже плохо стало.
— Может, в аптеку заедем? — обеспокоено поинтересовался Влад.
— Не надо, — отмахнулась Аня. — Лучше давай чай или кофе где-нибудь попьем. С лимоном! — сглотнула она, вновь ощутив
— Хоть с апельсином, — согласился Влад. — Все, что пожелаешь, солнышко.
— Апельсинов тоже хочу, — рассмеялась Аня и вдруг осеклась, пораженная внезапной догадкой.
— Что-то случилось? — заметив, что она замолчала, Влад стал настороженно коситься в её сторону.
— Я вспомнила, что забыла отправить эскизы на почтовый ящик одной своей клиентке, — соврала Аня. На самом деле она вспомнила совершенно другое — у неё была недельная задержка. Возможно, это просто был гормональный сбой, связанный с резкими изменениями в её интимной жизни, а возможно…
Аня сцепила пальцы чувствуя, что они стали ледяными. Нужно было купить тест на беременность и проверить свои подозрения, вот только делать это Ане было страшно. Больше всего она боялась не увидеть тех самых двух красных полосок, в гениальной простоте которых скрывалась новая зарождающаяся жизнь.
Он.
До свадьбы оставались всего сутки, и Влада начинало ощутимо потряхивать в преддверии торжества. Позавчера он отвез Аню к родителям, потому что надо было окончательно подогнать по ней платье и подобрать прическу, поэтому второй день все валилось из рук и настроение опустилось ниже некуда. И кто придумал эту глупую традицию забирать невесту из её дома? Какая, по сути, разница? И почему на будущую жену в свадебном платье нельзя смотреть раньше времени? Анахронизм какой-то, ей богу! А если он не может без неё? Не может и не хочет!
Он привык. К хорошему, оказывается, привыкаешь настолько быстро, что это становится такой же нормой твоей жизни, как способность видеть, думать, ходить, дышать и чувствовать. Аня стала для него всем: воздухом, водой, светом, дыханием, и Влад искренне не понимал, как вообще мог жить без неё раньше.
Он ходил по дому и повсюду натыкался на её вещи: тюбики с кремами в ванной комнате, тапочки у кровати, вещи в шкафу, духи и косметику на туалетном столике. Аня была повсюду — в каждой мелочи: в интерьере дома, в лохматой двухметровой елке, которую они вместе выбирали и наряжали, в красивых новогодних гирляндах, развешанных на камине и лестнице, в отутюженных крахмальных рубашках, в забитом продуктами холодильнике, потому что она переживала, чтобы два дня без неё он, не дай бог, не голодал. Но без неё, как ни странно, у вечно голодного Вольского, даже аппетита не было. Это вошло в привычку — просыпаться вместе с ней, вместе готовить завтрак, вместе ехать на работу, вместе возвращаться вечером домой, и спать без любимой Влад тоже не мог. Огромная кровать казалась твердой, холодной и пустой, потому что только присутствие Ани делало её тем уютным семейным ложе, из которого, будь на то воля Вольского, они вообще бы не вылезали.
Влад скучал и звонил Ане едва ли не каждые полчаса, а потом, закрывая глаза, с улыбкой слушал мягкие интонации её голоса. Её голос действовал на него как наркотик. Полный кайф. Слушаешь, и впадаешь в какой-то полусонный транс. Ничего больше не надо. Только она.
Такое с ним происходило впервые в жизни. Какая-то совершенно невозможная влюбленность, с болезненно-навязчивым страхом потерять Аню. Владу казалось, что он превратился в панафоба, видящего за каждым углом и поворотом подвох. Он и расставаться поэтому с Аней даже на день боялся, только рядом с ней чувствуя себя уверенно и спокойно. Она наполняла хмурый день светом, холодный — теплом, а унылый — своей неповторимой улыбкой. Ради неё он готов был луну с неба достать, если бы попросила. Но Аня была особенной. Она никогда ничего не просила, равнодушно проходя мимо витрин с шубами, духами и ювелирными украшениями, и Вольскому основательно приходилось ломать голову, размышляя над тем, что бы ей такого подарить.
Первый совместный Новый год молодожены решили отпраздновать дома, вдвоем, тем более, что он был как раз на следующий день после их свадьбы, а уже первого числа они собирались лететь в Швейцарию на горнолыжный курорт. Аня мечтала научиться кататься на лыжах, и Влад испытывал нереальное удовольствие оттого, что это её желание он может исполнить.
Под сверкающую огнями елку Вольский высыпал ящик апельсинов, которые, как оказалось, Аня очень любила, потому что в последнее время поедала их килограммами. А между солнечно-оранжевыми плодами он спрятал коробочку с подарком, надеясь, что Анюте понравится то, что он для неё купил.
С самого утра к Владу приехала вся его семья. Пока мама и Лера крутились вокруг него, помогая одеться, как будто без них он и сам этого сделать не мог, Сонька носилась по всем этажам со счастливыми воплями, восхищаясь снежинками, оленями и светящимися гирляндами, которыми Аня украсила дом. Добравшись до елки, под которой горой были навалены апельсины, она стала рыться в душистой оранжевой куче, канюча у Леры, что хочет такую же.
— Сонь, я тебя прошу, только не трогай там ничего! — резко дернулся Вольский, испугавшись, что племянница сейчас куда-нибудь засунет Анин подарок, и его потом днем с огнем не найдешь.
— Владька, не крутись. Я сейчас тебе бабочку криво завяжу, — фыркнула Лерка. — Ну, подумаешь — съест у тебя ребенок одну апельсинку! Тебе что, жалко? Аня все равно их не любит.
— Да не жалко, я просто в апельсинах подарок спря… — осекся Вольский. — Что значит «не любит»? — вытаращился на сестру он. — Она их каждый день покупает и все съедает…
— Правда? — Лера удивленно приподняв брови. — И давно?
— Что «давно»? — не понял Влад.
— Апельсины покупает и ест? — моментально переглянувшись с мамой, уточнила сестра.
— Да не знаю я, — Влад пожал плечами. — Недели две. А что?
— Да так, Вольский. Ничего, — загадочно улыбнулась Лера, ласково погладив его ладошкой по груди. — Жених, — умиленно вздохнув, сестра крепко обняла подозрительно шмыгнувшую носом маму.
— В чем дело? — нахмурился Влад, начиная чувствовать себя неловко от одного взгляда на слезящиеся глаза матери. — Мам?
— Все хорошо, Владик, — мама, вдруг, совсем как в детстве, погладила его по голове и с теплой улыбкой произнесла: — Давай выходить, сыночек. Тебя Анечка ждет. Не надо заставлять её нервничать.