Там, где трава зеленее

Терентьева Наталия

— Извините за беспокойство. Мы действительно уже разберемся сами. Пусть пока входят, а я пойду напишу заявление прокурору. Сама с ними не справлюсь. Надо все спокойно выяснить. Правильно?

— Правильно, — сказал милиционер и прямо с лестницы позвал своего напарника: — Лёха! Отбой!

Тот, второй, подмосковный паренек, сразу вышел на лестницу, и они спустились пешком вниз.

Гарик, похоже, с одним замком справился, остались два.

— Слышь, сучара, помогла бы. — Он обернулся ко мне.

— Ломай, —

ответила я.

— П..да рваная! — оскалился Гарик и швырнул ключи Эльвире. — А ну, давай, мандовошка! Поковыряй теперь ты!

Я сказала Токмачеву, который стоял в сторонке с замершей Варей:

— Сергей Юрьевич, спасибо вам за помощь. Еще увидимся. — Я попыталась показать ему глазами, чтобы он запирался в своей квартире.

Он не очень меня понял, но сразу заторопился:

— Конечно, конечно, Леночка, не за что…

Я сказала Гарику:

— Вон тот ключ, желтый, с кружочками — от верхнего замка. Нижний, наверно, не заперт.

Гарик начал что-то подозревать.

— Слышь, ты, сучара, ты смотри, не выё. вайся… Я тебе, если чё, язык твой в жопу засуну…

— Ага. — Я легонько подтолкнула смотрящую на него в ужасе Варю в сторону лифта. Еще раз посмотрела на Токмачева, стоящего на пороге своей квартиры. — До свидания, Сергей Юрьевич. See you a bit later.

— Вот блядь, а! — Гарик сплюнул.

Токмачев храбро улыбнулся, подмигнул мне и побыстрее закрыл свою дверь.

Мы сели в лифт, громко закрыли дверь, и я нажала кнопку этажом выше. Там мы вышли, я почти беззвучно сказала Варе:

— Стоим тихо.

Она кивнула. Мы услышали, как, наконец, Гарик отпер последний замок. Эльвира захохотала:

— Сучка эта в коридоре пусть выблядышей своих ростит!

Хлопнула дверь — они вошли в квартиру. Послышался хохот, лай болонки и грохот падающих предметов.

У нас было минуты четыре.

— Стоим, ждем…

Варька вопросительно взглянула на меня. Я прижала к себе ее голову и взяла у нее из рук вязаный шлем и варежки. Варька беспрекословно прижалась ко мне всем телом и так стояла. Наконец, мы услышали, как кто-то вызвал внизу лифт. Лифт поднялся на наш этаж, и по лестнице раздались тяжелые шаги. Я прошептала Варьке:

— Давай еще на один пролет спустимся…

Мы тихонько спустились. Отсюда было все слышно и даже, если высунуть голову, немного видно нашу дверь. Около нее стояли два молодых здоровых сержанта с автоматами — из вневедомственной охраны. Они требовательно звонили в дверь и начали стучать.

— Открывайте немедленно!

— А-а-а… привела, да? Пошел ты на… — раздался грязный мат Гарика.

Один милиционер несколько раз довольно сильно ударил ногой в дверь, другой достал опечатанный пенал с ключами. Он достал телефон и позвонил, очевидно, дежурному офицеру:

— Ну что,

Кузьмич, вскрывать? Ага… Понял…

— Открывайте, охрана!

— Ах ты, сука! — заорал Гарик. — Сучара… ах ты… Мусорню привела… Падла… — Он сказал еще много непечатных слов в мой адрес, но через некоторое время дверь все же приоткрыл и сразу подсунул милиционерам «постановление» суда.

Милиционер откинул его руку, второй рывком открыл дверь, и они оба вломились в квартиру.

— Документы! Кто такие? Документы!.. Руки из карманов вынь! Все к стене! Руки за голову!

Мы спустились еще на несколько ступенек, чтобы нам было видно, что там происходит.

Из комнаты вышла, держась за сердце, старуха. У стены стояла, опершись руками и животом о стенку, Эльвира. Милиционеры, направив на них автоматы, орали по инструкции, но совершенно уже безобидно.

— Документы! Пароль! — Они, вероятно, были уверены, что подвыпивший хозяин просто забыл позвонить на пульт.

— Да твою мать! Вот тебе документ! — Гарик, сразу услышав, как переменился тон милиционера, довольно хамски стал снова тыкать бумажку.

Я увидела, что и старуха тоже тянет сильно трясущейся рукой пенсионное удостоверение и потрепанный паспорт.

— Что за фигня? Кто такие? Где хозяйка? Пароль!

Эльвира повернулась от стены, опустила руки и подбоченилась:

— Я — хозяйка! Паролей мне не надо!

— Фамилия? — спросил милиционер.

Эльвира приосанилась:

— Фатхутдинова, а по мужу, — она посмотрела на всклокоченного Гарика, — по будущему мужу — Савкина.

Один милиционер на всякий случай продолжал держать автомат, второй полистал паспорт и посмотрел на Гарика:

— А ты, значит, Савкин? И что ж ты, Савкин, в чужой квартире делаешь?

— Прописку смотри! — ответил ему Гарик, еще, видимо, на что-то надеясь.

Милиционер убрал его паспорт в свой карман:

— А на хрена мне твоя прописка? В доверенных лицах ни тебя, ни этих гражданок нету. Пароля ты не знаешь. Так, ясно. Давай, руки вверх, и все пошли в машину.

Гарик вскинулся:

— Ты охренел?

Милиционер сильно пихнул его прикладом автомата в плечо:

— Давай, сказано!

Гарик заорал, держась за плечо, старуха тут же завыла, а Эльвира стояла молча, исподлобья глядя на милиционеров.

— Я тебе сейчас башку разобью! «Охренел»! А ну, давай быстро! И ты, метелка, тоже. И бабка. Давайте, давайте, выпирайтесь все, быстро!

Второй щелкнул прикладом. Гарик, услышав звук, мигом поднял вверх руки, попытался схватить ключи, милиционер их перехватил:

— А вот это давай сюда. Ты где ключи-то спер, а? Сей-ча-ас все расскажешь…

Они вывели всю компанию, закрыли дверь своими ключами и снова позвонили офицеру: