Там, где трава зеленее
Шрифт:
Not now
A bit later
May be tomorrow
Or in some other life…
Магия восприятия надписей на английском языке… Причем и для тех, кто знает его, и для тех, кто — нет… Попробуй переведи на русский — тоже ничего, конечно, но как-то проще, не так весомо и загадочно:
Не сейчас — Чуть позже — Может быть, завтра — Или в какой-нибудь другой жизни.
Получается, я подписала эту майку — для себя… Действительно, когда-нибудь… в другой жизни…
Я стала мерзнуть. Я подумала, с удовольствием бы сейчас допила вино, которое Женя мне налил на кухне. Действительно, чудесное красное вино, терпкое, ароматное, густое. Я вспомнила, как Саша… Ну а что мне еще вспоминать, если я была как ниточка за иголочкой… У иголочки-то, правду сказать, этих ниточек разноцветных ой как много было… Такой узор причудливый за годы получился — любви, встреч, расставаний, увлечений, ошибок. И только я — надежная, крепкая ниточка, покорно ждала, когда же опять настанет мой черед, мой выход, моя линия в чужом рисунке…
А вспомнила я, как в Турции Саша Виноградов стал напиваться до положения риз, а я этому помешала. И тогда он затосковал. Пытался кормить с Варькой кроликов салатными листами и морковкой, их специально оставляли на роскошном шведском столе, и целыми днями тосковал, глядя на Средиземное море и с отвращением листая «Бесов».
Книжку он взял то ли из протеста, ощущая, что не может уже бороться с пустотой, то ли в виде особого кокетства, а может, чтобы показать мне — вот ты, дура, читаешь с удовольствием бред собачий, а я — давлюсь, но читаю Достоевского.
Однажды я смотрела на небритого, смурного, недопившего Сашу, и у меня пронеслась мысль, я не смогла ее остановить, хотя и ужаснулась ей: «Господи, как я хочу встретить кого-то другого…»
И теперь получается: я же просила Господа о встрече с другим человеком. Просила для себя, Господь решил начать с Саши. Но может быть, иначе и не получится? Иначе я и не оторвусь от него? Хорошо бы, моя встреча состоялась еще в этой жизни… а не когда я стану кошкой или цветочком…
До самого последнего дня нашей жизни с Сашей мне казалось, что я ему очень нужна как женщина. Я была не подготовлена его мужским равнодушием или охлаждением — их как будто и не было. Но уж кому, как не мне, было знать, что дикий секс — плохая основа для совместной жизни. Первая же женщина, которая предложит ему даже не что-то более дикое, а просто это же, — уйдет с ним. Надолго, накоротко ли, но новизна ощущений победит привычку — просто по-другому растут другие ноги и другого цвета волосы, сквозь которые надо продраться к лону наслаждения…
Я бродила, бродила по дорожкам и представляла — какой прекрасный, наверно, этот сад весной и летом… Как странно — я прирожденный садовник, у меня великолепно растут цветы — из семечка вырастают коллекционные экземпляры. Я обожаю все, связанное с землей. Вот только земли у меня нет. Все было не до того. Когда подумаешь — четырнадцать лет с Виноградовым и без него — становится страшно. А пронеслись они как-то совершенно незаметно.
Сначала я просто любила. Мы встречались, расставались, все было
Когда Варька появилась внутри меня, он уже не был готов к мысли об отцовстве. Он пропал на два месяца, потом появился с извинениями и признаниями. Поскольку в первые три месяца удовольствия желательно очень ограничивать, ему пришлось искать их где-то в другом месте. Но он исправно мне звонил и справлялся о моем здоровье, доводя меня до тихой истерики. Он даже отвез меня в роддом. Я спросила его, пока мы ждали в приемном покое:
— У тебя кто-то есть?
— Посмотри на себя, кенгуру!
Он хотел пошутить, но я расстроилась — еще бы, мне так хотелось услышать какие-нибудь хорошие слова за два часа до родов…
После родов Саша появился, только когда смирился с тем, что мальчика не получилось, — Варя уже вовсю улыбалась и гукала…
И я все ждала, что Саша сделает мне предложение. И когда ходила беременная, и когда родилась Варька, и когда она стала подрастать, оказалась внешне очень похожей на Сашу, и он, как мне казалось, полюбил дочку. Я думала: «А что еще-то нужно для счастья? Вот есть я, вот Варя, мы так его любим, и он нас как будто — тоже. Почему же, почему?..»
Мои размышления прервал посторонний звук. Я увидела, как из гостевого дома вышел мужчина. По силуэту мне показалось, что это Толя Виноградов. Я не могла понять, хочу ли я с ним разговаривать — о чем, зачем… Лишь бы не думать о Саше и всей моей глупой с ним жизни? Стоит ли для этого говорить с другим… Но мне не пришлось выбирать. Он тоже, видимо, увидел меня и пошел прямо ко мне.
Наверно, он заметил меня еще из окна. Неужели для этого вышел? Подойдя ко мне, он ни слова не говоря протянул платок. Я засмеялась:
— Да я больше не плачу. Спасибо.
— А что же вы делаете ночью, одна, в чужом саду?
— В чужом заснеженном саду… — Я посмотрела на Толю. Хотела договорить стихи: «следы чужие полустерты…» Но не стала.
Я смотрела на него, и мне вдруг остро захотелось, чтобы он опять близко подошел ко мне и спрятал меня в своих объятиях. Он не подошел и не спрятал. Он сказал:
— Вы романтичны. Наверно, любите стихи?
Это прозвучало как: «Вы не ходите в клуб знакомств, кому за…»?
— Наверно…
— Вы ждете кого-то?
Я пожала плечами:
— Нет, конечно… Мне не спалось. Я решила подышать воздухом.
— О чем вы думали?
— Вы действительно хотите это знать?
— Почему нет?
— Я скажу, хотя, скорей всего, вы испугаетесь.
— Вы хотите кого-то убить?
Я засмеялась:
— Нет. Вы совсем другого испугаетесь.
Он улыбнулся:
— Попробуйте.
— Мне все время не дает покоя одна мысль. Есть такой закон, я его давно поняла: женщина привыкает и от этого любит, мужчина привыкает — и перестает любить. Вот я и думаю, что это? Ошибка Создателя? Его ирония? Какой-то сбой в программе?