Там, где твое завтра
Шрифт:
Все оказалось не так страшно. Через час я понял, что основная часть зарплаты состоит из оборудования, которое находится на обслуживании в бригаде, и делится внутри коллектива с учетом разряда и, соответственно, коэффициента трудового участия. Так что оставлять меня, начинающего специалиста, без средств к существованию никто и не собирался. А в командировке мне поручалась самая тупая и самая тяжелая работа – проверять аппараты УВЧ. Нужно было обойти каждый и проверить мощность его излучения, для чего мне вручили измеритель. Это был ящик, килограммов пятнадцать, размером с телевизор. Он
– Тут, нах, такая ситуация, – Славик говорил чуть растянуто, вставляя «нах» всякий раз, когда слов не хватало, – будешь с Толиком везде. Что работает – пишешь в тетрадь, номер там отмечаешь, название, понятно, в общем. Остальное – смотрим, если ремонт сложный – пусть сюда везут.
– А там не ремонтируем? – Я чуть иначе представлял работу.
– Там у нас времени нет, нах.
Славик, как оказалось, к электронике отношение имел весьма условное. Сам он носил с собой лишь набор цветных стекол для проверки фотоколориметров и термометр для сухожаровых шкафов.
Какой у нас замечательный коллектив, я понял уже в первой командировке. К обеду, когда я только-только вошел в азарт и собирался начать регулировку аппарата, который, как казалось, не выходил на заданную мощность (к удивлению, все было значительно проще, чем показалось с первого взгляда), в физкабинет ворвался Славик:
– Вы, нах, долго еще?
– Я все. – Толик уже упаковывал чемоданчик.
– Мне еще вот… – Я развел руками. – Я еще два не посмотрел.
– Покажи. – Славик подошел к аппарату. – Смотри, минус восемнадцать процентов, допуск – двадцать. Что еще? Пиши номер. – Он быстро продиктовал. – Все! Готово!
– Так ведь на пределе? – Я стоял с чувством вины.
– На пределе аппетит. Пошли. Так мы ничего не успеем.
Обедали в каком-то кабинете, напоминающем комнату для гостей.
– Что это? – Я кивнул на мензурку, из которой Славик порывался мне налить.
– Спирт. Отличный, неразбавленный спирт.
– Не. Я не могу. Может, пива. – Мне сразу показалось, что сказал что-то не то. Устремленные на меня взгляды говорили лишь о том, что эту позицию здесь никто не разделяет.
– Коньяк будешь? – Мужчина в белом халате к врачам не имел никакого отношения. Он заведовал оборудованием и вел хозяйственную деятельность больницы.
– Нет-нет. – Я окончательно растерялся. – Что вы?! Это дорого. Не нужно.
Хохот в ответ убедил лишь в том, что это не так уж и дорого, к тому же в коллектив нужно было вливаться.
– Пожалуй, я тоже коньяк буду. – Володя протянул стакан.
– Тогда всем. – Завхоз вытащил, словно из-под земли, тару, очень похожую на ту, в которой был спирт, но цвет развеял все мои сомнения.
Что за коньяк мы пили, я не знал, но вкус показался вполне даже ничего. Да, признаться, до того дня пробовать коньяк мне и не приходилось, а потому был абсолютно убежден, что благородный напиток – это именно то, что мне и «доктор прописал». Тем более было приятно, что такой коньяк ассоциировался с достатком и новым уровнем жизни, на который я взлетел неожиданно и сразу попал к столу.
По мере продвижения
– Иваныч, – хозяин кабинета, Курдин Андрей Захарович, заместитель главврача по АЧХ, шепотом обратился к бригадиру, но я, вовсе не собираясь подслушивать, услышал разговор, – там у нас оборудование есть… – Фраза осталась незаконченной.
– Не на обслуживании? – Александр Иванович понимающе покачал головой.
– Ну да. Понимаешь, там аппарат в частном кабинете у нас. – Андрей Захарович вздохнул и снова замялся.
В эру бесплатной медицины о частной деятельности не было и речи, но первые ростки новой жизни уже пробивались, пусть и несмело. Тем более курс страны как-то незаметно повернул в сторону не то капитализма, не то чего-то на него похожего, но с оттенком утраченного социализма. К сожалению, этому строю незабвенный Владимир Ильич Ленин названия не придумал и, наверное, был бы сейчас удивлен. Впрочем, куда именно повернула страна, не знал толком никто, да и сама страна тоже, а вот зарабатывать деньги особо продвинутые и умелые уже начинали. Врачи тихо ненавидели красивые бутылки с коньяком и шоколад, между собой говоря о том, что палка колбасы была бы предпочтительнее, и их можно было понять. Бюджет, к которому получили доступ странные личности, перешел в стадию «распила», и сами бюджетные сферы находились пусть еще и не на самом дне, но постепенно к нему приближались.
– Посмотрим. – Александр Иваныч кивнул.
– Чудненько. – Хозяин кабинета куда-то убежал и через минуту вернулся, неся пакет. – Так мы когда глянем? – Он выставил на стол еще один графин «коньяка».
– Володя, – Иваныч окликнул Чудинова, – глянешь аппарат? Очень помочь нужно.
– Гляну, – Володя пожал плечами.
Я с завистью смотрел на коллег. Поверить, что однажды смогу так же небрежно кивнуть и сказать: «Гляну», – было невозможно. Минут через десять Володя встал:
– Что там с аппаратом?
– Я покажу. – Курдин с готовностью вскочил.
– Можно и я? – Я обратил внимание, что ни Толик, ни Славик не проявили интереса к этой работе.
– Иди, учись. – Александр Иванович кивнул.
Запомнить сеть лабиринтов и переходов в подвалах больниц с первого раза не сможет, наверное, никто. Скорее всего, в замысловатых зигзагах этих путей есть тайный смысл, но говорить о нем никто не хочет. В какой-то момент поймал себя на мысли, что дорогу обратно найти не смогу, а потому старался не глазеть по сторонам и не выпускать из виду Володю и заместителя главврача. Наконец, мы вошли в маленький кабинет.
– Схемы, описания есть? – Володя рассматривал аппарат, и я обратил внимание на секундное замешательство товарища.
– Да откуда?! – Курдин, показалось, даже удивился вопросу. – У нас это… – Он неожиданно замешкался. – В общем, нет ничего.
– Так, а в чем проблема?
– Говорят, не работает. Да и мы, пользоваться не знаем как. – Завхоз, как я для себя его окрестил, махнул рукой с какой-то обреченностью. – Слушай, а может, нам акт придумать, что он не подлежит ремонту и списать?