Танцовщица для небесного бога
Шрифт:
Зрители замерли, но Анджали легко прошла по остриям и встала посредине площадки, приняв позу и ожидая приказа начать танец.
— Начинайте! — разрешила Урваши.
Музыку, под которую предстояло исполнять бахаи, задавала танцовщица, а музыканты обязаны были подчиняться ей.
Анджали несколько раз хлопнула в ладоши, отбивая ритм, и вина тут же повела мелодию, безошибочно угадав гимн царю богов Шакре:
Придите же! Сядьте!
Шакру
Возносящие хвалу друзья![1]
Танец начинался медленно-медленно. Словно цветок, поутру раскрывающий лепестки перед солнцем, Анджали покачивалась из стороны в сторону, изящно поводя руками и играя бровями. Она приветствовала своего бога, она была лилией, распускающейся на рассвете.
Первого из многих,
Владыку самых достойных благ,
Да приидет он к нам с наградами!
Присев и коснувшись кончиками пальцев острия клинков, Анджали будто бы поприветствовала того, кому возносился гимн и кому был посвящен танец.
Ресницы ее затрепетали, и она подняла взгляд медленно, словно перед ней стоял сам царь богов, и она боялась и желала посмотреть на него
Да получит Шакра, чья помощь не иссякает,
Эту хвалу числом в тысячу,
Он, в котором все силы мужества!
Лицо ее осветилось улыбкой, и танцовщица притопнула, ударив босой пяткой по клинкам, вплетая в мелодию веселый перезвон бубенцов ножных браслетов. Ударила — и повернулась, ударила еще — и снова повернулась.
Они запрягают пару любимых его— -
Золотых павлинов в колесницу,
Огненно-красных и золотых, мужей возящих.
Теперь она танцевала павлинов Шакры — любимых птиц царя богов.
Сложила большой и указательный пальцы, изображая павлинью голову с острым клювом и хохолком, и прошлась по кинжалам, подражая походке этих птиц — высоко поднимая ноги и поводя грудью сверху вниз, а потом опустилась на колени, оттягивая носок к затылку и поводя головой из стороны в сторону — павлин расправил хвост и горделиво оглядывался в поисках самок.
Приди, о блуждающий вокруг,
С высоких гор, из сияющего дворца
Или со светлого пространства неба!
К тебе устремились вместе наши голоса.
Изящный
Многие из зрителей посматривали на небо — не соберутся ли тучи, и не примчится ли на летающей колеснице сам Шакра, привлеченный такой самозабвенной молитвой. Но небо оставалось ясным, а танец подходил к концу.
Кружась, Анджали обошла площадку, будто танцевала на мраморном полу, а не на ножах, и на завершающем аккорде сделала великолепный прыжок через голову, уперевшись ладонью в клинки. Ее пятки мелькнули в воздухе, и юные зрительницы восторженно завизжали: на подошвах танцовщицы не было ни единого пореза, кинжалам не досталось ни одной капли крови.
Наставница Сахаджанья сжала руки столь сильно, что побелели костяшки пальцев, а старшая апсара улыбалась ласково и медово, щуря глаза от удовольствия.
Анджали спрыгнула с кинжальной сцены на землю, приблизилась к дайвики Урваши и почтительно поклонилась, а та благожелательно кивнула ей:
— Теперь я вижу, что ты и правда божественно талантлива. И совсем не больна. Снимаю все обвинения и подозрения с этой ученицы.
— Вы очень добры, госпожа, — сказала наставница Сахаджанья. — А сейчас разрешите нам удалиться, раз вы убедились, что воспитанница здорова.
— Убедилась.
Наставница Сахаджанья приобняла Анджали за плечо и повернулась, готовая уйти, но голос дайвики остановил:
— Но она не только здорова, она еще и талантлива, эта маленькая апсара. Талант заслуживает награды.
— Лучшая награда — ваша похвала, госпожа, — торопливо сказала Сахаджанья.
— Нет, этого недостаточно, — объявила Урваши и произнесла, повысив голос, чтобы все услышали. — Я перевожу эту девочку в старший класс. Ей не надо тратить время вместе с остальными ученицами, она достойна большего. Уверена, что она может стать дайвики, и мы с удовольствием предоставим ей возможность опробовать свои силы. Пусть в этом году она выступает на арангетраме вместе со старшими ученицами.
Выступить на арангетраме на два года раньше! Анджали перестала дышать, до глубины души пораженная подобной честью. Она хотела припасть к ногам дайвики Урваши, преисполненная истинной благодарности, но наставница Сахаджанья опередила ее и упала в пыль коленями, целуя край покрывала, которым была покрыта сана.[2]
— Отмените приказ, госпожа! — взмолилась она. — Вы же знаете, что арангетрам надо готовить год, а до выступления старших учениц осталось всего три месяца!
— Три месяца — более чем достаточно для такого таланта, — сказала дайвики, наклоняя голову к плечу и любуясь Анджали. — А ты станешь ее наставницей. Таково мое желание.