Танцовщица для небесного бога
Шрифт:
— Госпожа!..
— Ты осмеливаешься спорить со мной? — сказала Урваши удивленно, и Сахаджанья молча отползла на три шага и поднялась, униженно кланяясь.
Едва дайвики, в сопровождении слуг и наставниц среднего звена, удалилась, Анджали со всех сторон обступили ученицы. От восторженных воплей, поздравлений и слов на Анджали словно накатила волна, оглоушив и обездвижив. Хема, орудуя острыми локтями, пробилась вперед и завопила, обнимая подругу:
— Отойдите! Отойдите! Ей надо отдохнуть!
Наставница Сахаджанья вскинула руку,
— Пойдем, — Сахаджанья обняла Анджали за плечи и повела домой.
Хема хотела отправиться с ними, но ей велено было остаться. В другое время Анджали умолила бы строгую наставницу разрешить Хеме пойти с ними, но сейчас девушка была слишком взволнована и не хотела говорить ни о чем ином, как о предстоящем арангетраме. А разговоры о нем — тайна между учителем и учеником.
— Меня допустили до арангетрама! — не могла поверить Анджали, выплясывая перед наставницей. — Я буду танцевать перед богами уже в этом году!
— Чему ты радуешься, глупая девчонка, — вздохнула Сахаджанья, заваривая чай. — Приготовиться к арангетраму — это не скакать на барабане. Пожалуй, госпожа старшая апсара подобрала для тебя задание еще опаснее, чем бахаи на кинжалах. Но как ты справилась? Ведь я никогда не рассказывала тебе об этом танце?
— Я вспомнила, как старшие ученицы обсуждали танец на битом стекле, — объяснила Анджали. — Они говорили, что главное — спокойствие духа, как при медитации, и легкость движений. Я представила себя ветром, парящим над Тринакой.
«Я представляла себя ветром, овевающим господина Шакру, — добавила она мысленно. — И молилась. И молитва была услышана».
— Ты самая удивительная ученица, которую я когда-либо воспитывала, — сказала Сахаджанья.
— Я исполню арангетрам через три месяца и не подведу вас, — поклялась Анджали, принимая прах от ног учительницы.
— Как богам будет угодно, — ответила наставница, благословляя ее.
С этого дня жизнь Анджали изменилась окончательно и бесповоротно. Теперь она посещала лишь уроки артистического искусства и любовных игр, стихосложение и прочие занятия, не имеющие непосредственного отношения к танцу. Вместо пропущенных танцевальных занятий каждое утро на рассвете, еще до восхода солнца, Сахаджанья начинала с ней совершенно другие уроки, которые оказались еще более изматывающими и тяжелыми по сравнению с обычными школьными.
Вчерашние подруги теперь относились к ней, как к божеству, а первогодки, только поступившие в школу, мчались наперебой, чтобы принять прах от ног звезды школы танцев. И даже Джавохири прикусила змеиный язык — ведь теперь Анджали считалась ей равной, и язвить по поводу юных выскочек не было смысла.
Подготовка к арангетраму началась с постановки танца. Арангетрам посвящается одному из божеств, и Анджали захотела исполнить посвящение Шакре. Но наставнице Сахаджанье выбор не понравился.
— Нет, поклонений Шакре будет много, — сказала она, поразмыслив. — Тебе надо показать совсем иной
— Пусть много, — запротестовала Анджали, — но только я станцую с душой!
— Нет, это неразумно, — покачала головой наставница. — Участвовать будут двадцать учениц, если не больше. Каково будет судьям, если ты выйдешь девятнадцатой и начнешь ту же самую мелодию, что восемнадцать до тебя?
— Это ужасно несправедливо, — надула губы Анджали.
— Станцуй поклонение Агни — богу огня. В тебе чувствуется огонь, ты сможешь выразить его через танец.
Анджали обиженно фыркнула, но слова наставницы имели смысл, и она покорилась. Спустя две недели танец был придуман, и теперь нужно было закрепить его. Тренировки проходили в строжайшей тайне, а особо интересные движения разучивали ночью, в доме, плотно занавесив окна и закрыв двери. Выпускницы шпионили друг за другом, не пренебрегая слежкой, чтобы добиться победы.
Познала Анджали и оборотную сторону славы, когда однажды наколола пятку шипами акации, которые кто-то подложил в ее башмаки. А в другой раз ей подкинули скорпиона в сложенные одежды.
— Всегда проверяй наряд прежде, чем надеть, — наставляла ее Сахаджанья, в десятый раз перетряхивая ткани. — Могут подложить змею, разрезать на лоскуты или выпачкать нечистотами. В том, что касается соперничества, подлости и хитрости апсар нет предела.
— Если узнаю, кто это сделал — поймаю под пальмами и оттаскаю за волосы, — говорила в сердцах Анджали, обнаруживая то дохлую мышь среди цветочных гирлянд, то собственное изображение, нацарапанное на пальмовом листе с проклятиями и пожеланиями неудачи на арангетраме.
— Не вздумай показать свой нрав, — прикрикивала на нее наставница в таких случаях. — Дурочки отделаются порицанием, а тебя точно накажут.
— А как же вы говорили, что Джавохири никто не станет наказывать, потому что у нее арангетрам? Теперь и у меня арангетрам в этом году, я — ценная танцовщица. Сама дайвики Урваши оценила мои таланты!
— Ты такая же дурочка, как те, кто подсовывает тебе дохлых мышей, — сказала Сахаджанья резко. — У тебя сейчас столько недоброжелателей, что ступи нечаянно шаг в сторону — скажут, что сбилась с пути. Не доставляй им такой радости — избавиться от тебя твоими же силами.
— Уж этого-то удовольствия они от меня не дождутся! — воинственно произнесла Анджали и подбоченилась. — Не волнуйтесь, наставница. Я не оступлюсь.
[1] Здесь и далее — вольный перевод Ригведы
[2] Сана — ложе, которое использовали, как трон
11
— Отдохнем сегодня от уроков. Мне надо купить бетель и куркуму, — сказала однажды Сахаджанья, забирая веер и корзиночку с панами. — Если хочешь, поедем со мной, в Джаналоку. Я хочу заглянуть в Большой храм, помолимся вместе великим богиням, позвоним в священные колокольчики. Поблагодарим за твое исцеление. Ты ведь ни разу не была в Джаналоке?