Танцуй со мной
Шрифт:
Музыка прежде всего. Всю свою любовь к нему она вложила в работу, представленную на приз Шелдона. О чем он никогда не узнает. «Серенада кукле» назвала она эту вещь с тайной самоиздевкой. Название было единственным, что жюри не понравилось.
И вот она циркулирует, холодная и уверенная, по большому залу, будто никогда не разбивала два бока-ла за один посвященный голливудской знаменитости вечер.
Она поморщилась, как всегда при внезапном воспоминании о нем. За исключением тех ночей, когда она, сидя за роялем, вызывала его образ, чтобы вложить
Забудь его, яростно приказывала она себе. Забудь хотя бы на этот вечер. Ради Фреда и Шейлы.
Отчим взглянул на нее.
— Похоже, вечеринка удалась, — отметил он с радостью, заставляющей забыть о его возрасте. — Впрочем, Шейла говорила это заранее. Ты знаешь, где мы должны сидеть?
Номер их столика стоял на пригласительном билете.
— Считай по часовой стрелке, начиная с головы стола, — сказала она, глядя на таблички с черными номерами за цветочными композициями в центре каждого стола.
Фред ухмыльнулся.
— У тебя так хорошо получается, Liebchen 3 .Без тебя я бы пропал.
— Без меня ты бы сдался на милость самой шикарной из присутствующих женщин, — беззлобно поддела его Алексис. У нее были подозрения относительно повышенного интереса отчима к Шейле Мэлори, но пока она ничего не говорила об этом.
Он рассмеялся.
— Этим вечером ты вполне подходишь под данное определение. Мне нравится это платье.
Платье было черным и простым, с юбкой, которая казалась прямой, пока не расцветала складчатым бутоном, стоило лишь Алексис резко повернуться.
3
Дорогуша (нем.).
Спереди закрытое, спинки не было вовсе, а рукава длинные и просторные, как чашечки цветов. Алексис любила это платье — самую бесшабашную из всех своих покупок.
— Ты выглядишь более смелой в такой одежде. Тебе это идет, — продолжал Фред.
— Дело не только в одежде, — сухо сказала Алексис.
Он кивнул.
— И твоя музыка. — Он помолчал в нерешительности. — Монтегю тебе в учителя не годился. Я знаю, ты была влюблена в него… — Он деликатно замолчал.
Алексис ничего не ответила. Он вздохнул.
— Честно говоря, я не забочусь о своей семье. Когда ты была маленькой, крестная много делала для тебя, но… в любом случае ты сама должна была выбирать, у кого учиться. Я не имел права вмешиваться. И потому не совался. За исключением одного случая, — грустно заметил он. — Я, кажется, сказал ему, что ты в замке.
Алексис поморщилась.
— Он говорил. Я не поверила тогда. Зачем ты это сделал, Фред?
— Я подумал, может быть, если ты увидишь его… если ты… — он не решался, — сможешь избавиться от своего чувства, как бы оно ни называлось… видишь ли, я думал, что и как мужчина он тебе не подходит, Liebchen.Но…
— Ты
Отчим открыл глаза.
— Так они посвящены не Патрику Монтегю — твои трагические серенады?
Алексис была поражена.
— Трагические? Фред развеселился.
— Ты что же, думаешь, если я отчим, то уж и музыку твою не слышу? Я, между прочим, еще и профессионал.
, Она прикусила губу.
— Я помню. Но ты любишь меня. Фред фыркнул.
— Это не вата в ушах. — Он взглянул на нее с любопытством. — Так ты поэтому никогда не просила меня о работе? Думала, я необъективен?
— А ты объективен?
— Мое дорогое дитя, у меня есть определенная репутация, — сухо напомнил он. — Я ни в коем случае не стану рисковать ею, продвигая второразрядного исполнителя. За свое беспристрастие я могу ручаться. — Он глянул искоса. — А вот в беспристрастии Патрика Монтегю сомневаюсь.
Алексис прикусила губу.
— Ты бываешь в Лондоне только месяц из четырех, но информационная сеть работает бесперебойно, не так ли?
— Значит, это правда? Счастье, что ты поняла не слишком поздно.
Алексис сглотнула, почувствовав вдруг сухость во рту.
— Меня ткнули носом. Фред заинтересовался:
— Планкет?
Планкет был ее нынешний преподаватель композиции.
— Нет. Друг.
— Ах. — Он поджал губы. — Хотел бы я увидеть этого друга. Думаю, премией Шелдона ты обязана ему, — мягко сказал он.
Алексис вздрогнула и посмотрела на него подозрительно. Он улыбнулся и погладил ее руку.
— И мне бы не хотелось в следующий раз тоже узнавать об этом от одного из судей, а?
Алексис рассмеялась.
— Я просто не решалась, — объяснила она.
— Мило. Мило. А когда ты решишься сказать мне о своем новом заказе? — поинтересовался он, хихикнув.
Алексис остолбенела.
— Старый, хитрый, лицемерный Макиавелли! Как ты узнал? Я же держала все в секрете.
Кустистые брови Фреда приподнялись.
— Ты думала, мне не понравится, что ты пишешь музыку для кино?
Она не решалась ответить.
— Нет, дело не в этом. Я… не хотела, чтобы кто-то знал. По крайней мере пока я сама не буду уверена, что справлюсь.
— Перестраховщица, — с неодобрением констатировал Фред. — Тебе следует научиться рисковать, Liebchen.Может быть, проконсультируешься у своего вдохновляющего друга еще раз? — весело предложил он.
— Фред… — предостерегающе начала Алексис. Но он уже отвернулся.
— А, вот и Шейла. Видимо, это наш столик. Идем.
Она пошла, чуть хмурясь. Предложение написать музыку к фильму свалилось как снег на голову. Поначалу она разволновалась. У нее были причины избегать мира киноиндустрии. Но это был низкобюджетный британский фильм — две характеристики, делающие маловероятной встречу с Майклом Слейном в процессе работы. А сценарий ей по-настоящему понравился.