Танцуй со мной
Шрифт:
В общем, Алексис хоть и с нежеланием, но согласилась взять у него на квартире новую симфонию, а заодно целый список необходимых для приема гостей вещей и отвезти все это в Испанию на его «ренджровере».
Делая кофе, она спрашивала себя, почему позволяет Фреду командовать собой. Но ответ был слишком прост. Когда она не могла работать из-за сломанного запястья, Фред заявился к ней по дороге из Нью-Йорка в Мюнхен, ввалился в ее квартирку и, пока Алексис наливала ему выпить, сгреб все неоплаченные счета.
— Эй!.. —
— Расплатишься с гонорара. А пока не строй из себя дуреху, — сказал он резко. — Ты продолжаешь посещать уроки композиции?
Уроки давал Патрик.
— Нет, — спокойно ответила Алексис. Фред уставился на нее.
— Сломано только запястье, ты это понимаешь? Это еще не конец карьеры. Ты должна работать. Даже если не можешь выступать.
— Я работаю дома, — произнесла она. Это была явная ложь. Она не бралась за нотную бумагу с того дня, как показала Патрику сочинение для шелдоновского конкурса. Раньше у нее было столько идей!.. А теперь они все как будто испарились.
Фред посмотрел на нее, сузив глаза. Но сказал только:
— Жизнь продолжается, да будет тебе известно.
Ей показалось тогда, что он понял ее состояние гораздо глубже, чем выразил вслух. Считали, Фред способен думать только о своей работе, но Алексис знала: он умеет заглянуть в душу другого, когда захочет. И еще у нее было подозрение, что поездка в Испанию была изобретена специально для того, чтобы встряхнуть ее.
Она отхлебнула кофе, прикидывая, что должна загрузить в машину. Симфония Ричарда Планкета была отксерокопирована и отправлена по почте.
— Беремся за монстра, — сказала себе Алексис. — Вот кто встряхнет меня по-настоящему.
Монстром она называла «ренджровер». Фред принадлежал к числу любителей технических новинок, и его машина была оснащена для перевозки звуковой аппаратуры и замысловатых музыкальных инструментов, которые он иногда брал с собой, а при необходимости туда можно было засунуть и кровать. На работе рессор все это сказывалось не лучшим образом. Вдобавок машина была гораздо больше, чем все, что приходилось ей водить.
Алексис пошла в гостиную за ключами. Свет не зажигала. Она прекрасно помнила, что ключи лежат в маленьком верхнем ящике стола. Подойдя к столу и наклонившись над ящиком, она заметила краем глаза что-то необычное.
Обернулась — и застыла.
Кто- то ходил по темной террасе. Фигура была видна ясно — призрак из ночного кошмара блуждал среди заброшенных туда терракотовых кадок. И явно старался остаться незамеченным. Она похолодела и, не отводя глаз от призрака, так же бесшумно, как он, подалась в сторону. Можно позвонить управляющему. Или Шейле. Шейла ближе, и у той полно людей, способных справиться со злоумышленником. Вспомнить бы только номер Шейлы. А номер управляющего я помню? Включить свет, чтобы посмотреть в книжке, нельзя, потому что тогда он увидит…
Призрак внезапно повернулся и подошел к окну. Алексис отступила, с трудом подавляя крик, который рвался из горла, и закусила ладонь.
Он положил руку на медную ручку окна и сильно потряс. Вдруг что-то в этой мускулистой фигуре показалось девушке знакомым. Она разжала зубы, и дикое бешенство тут же охватило ее.
Алексис отперла французское окно.
— Какого дьявола, — крикнула она Майклу Слейну дрожащим от ярости и перенесенного страха голосом, — ты тут шляешься?
Он откинул голову и расхохотался. Смех был приятный — низкий, веселый и с ноткой бесшабашности.
— Я двинул за тобой по пожарному ходу, — сказал он.
— Двинул?… — От безразличия не осталось и следа. В неистовстве она едва ворочала языком.
— Там так скучно, — пожаловался он, будто это объясняло все. — Отодвинься, пожалуйста.
Жесткие руки — она еще слишком хорошо помнила их прикосновения — убрали ее с дороги, и Майкл вошел в темную комнату.
— Свет включить? — спросил он.
Она стиснула кулаки, подбирая слова, чтобы высказать все, что думает. А он тем временем нашарил выключатель. Гостиная Фреда залилась мягким абрикосовым светом.
Майкл Слейн одарил ее наглой ухмылкой.
— Милости прошу к нашему шалашу… — проворковал он. — То есть к вашему.
Алексис не шевельнулась.
— Это что же, очередной твой фокус?
— Фокус? — невинно переспросил он.
— Да, фокус. Вроде тех, что попадают в газеты. Он покачал головой.
— Я думал, вы не принадлежите к числу моих фанов, мисс Брук.
— Не нужно быть фаном, чтобы слышать о драках в ночных клубах, — отрезала она.
— Ну пошалил пару раз, — холодно сказал он. — Я, между прочим, за все сломанное плачу.
Она вспомнила о фотографе на вечере у Шейлы.
— И за разбитые фотоаппараты тоже платишь? Он сжал зубы.
— Никогда.
Она повысила голос:
— Ты намеренно разбил камеру. Я видела. Это ты тоже назовешь невинной шалостью?
— Нет, — сказал он ровным голосом. — Это одна из превратностей войны.
— Ты совершенно невыносим, — сказала она с отвращением.
— Вероятно, ты права, — согласился он. — Но почему бы тебе не закрыть окно? Нам обоим станет гораздо уютнее.
Алексис взвыла от злости. Но возразить было нечего. Она уже начинала замерзать в своей жоржетовой блузке. Потирая предплечья, она отошла от окна. Он не отводил от нее глаз. Она ответила таким же прямым взглядом, но ничего утешительного не увидела.
Сильное, почти уродливое лицо с высокими скулами и глубокими складками у рта, придающими ему вид человека, прожившего нелегкую жизнь и слишком много повидавшего. На левой скуле маленький шрам. На вид старый. Рот чувственный и несколько жестокий. Глаза…