Танцуй со мной
Шрифт:
Алексис боролась за свое справедливое негодование.
— Это была бессмысленная жестокость, — строго заявила она.
Он осклабился.
— Фотоаппарат не намок. Я даже отошлю его обратно. Без пленки, конечно.
Она медленно покачала головой. Это ли тот холодный, жесткий мужчина, с которым она скрестила шпаги на приеме у Шейлы? Сейчас она начинала чувствовать его легендарный шарм.
Немедленно сработала система безопасности. Мало тебе шарма? У Патрика тоже имелся. И что тебе это дало? Восемь лет, потраченные
Она выпрямила спину и отвела взгляд от чертиков, плясавших в карих глазах.
— И ты серьезно уверяешь меня, что они преследовали тебя на приеме у Шейлы? Полотенца они захватили?
Чертики исчезли. Не успела она договорить, как к нему вернулись жесткость и злость.
— Насколько я понимаю, — заявил он, — Шейла их и пригласила. Она могла не знать о том, что произошло этим вечером. А может, она все это и устроила.
Алексис была поражена и не сразу сумела скрыть свою реакцию.
— Шейла — профессионал, — сказал Майкл, — и играет грубо. Честно говоря, ничего другого я и не ожидал.
— Выходит…
— Но я отвечаю тем же. И я сыт по горло скандальными заголовками. Если она хочет подписать договор с Майклом Слейном…
— Исчадьем ада, — пробормотала Алексис.
— … мужчиной, с которым вам не следует оставлять свою дочь… Какты сказала?
— Исчадье ада, — с готовностью повторила она. — По-моему, удачное определение.
Его взгляд стал острым.
— А ты точно не пишешь?
Она перебросила волосы за спину.
— Это цитата. Так назвал тебя тот фотограф. Я композитор… то есть училась на композитора. Играю на флейте и немного преподаю, чтобы оплачивать счета. Максимум, что я могу сделать ручкой, — это написать отзыв о работе своего студента.
— Учитель музыки. — Он прислонился к стене, сунув большие пальцы за пояс темных джинсов. И вдруг ухмыльнулся. — Так почему же никто из моих учителей музыки не был похож на тебя?
Она не справлялась с этими молниеносными сменами курса. Заглянув в его глаза, Алексис увидела там пляшущих чертиков и почувствовала себя неловко.
— Что ты имеешь в виду? — выдавила она.
Он прошелся по ней взглядом сверху донизу, улыбаясь все шире и все наглее.
— Длинные-длинные рыжие волосы. — Он потянулся вдруг, взял один локон и пропустил между пальцами. — Конечно, я бы дергал их. Но и мечтал бы о них. — Хриплый голос стал низким.
Снова издевается, думала Алексис. Она стояла неподвижно и смотрела, как он играет с ее волосами.
— И не только волосы. Большие карие глаза. И кожа, пахнущая цветами и нежная, как лепестки магнолии…
Он провел пальцем по внутренней стороне ее руки. Алексис сглотнула. Опять издевается, напомнила она себе. Не доверяйся ему. Не…
— Мне нравится твой сценарий, — сказала она прерывающимся голосом.
Он ухмыльнулся
— А я полагаюсь на вдохновение, — сказал он у самых ее губ.
На этот раз поцелуй был долгим и гораздо более утонченным. Когда Майкл оторвался, Алексис показалось, что все ее тело звенит от ударов сердца. Она взялась за горло, в котором застревало дыхание.
Он отодвинулся и улыбнулся ей. Очень доволен собой, подумала Алексис, пытаясь привести в порядок свои мысли.
— Ты говорил, что будешь вести себя хорошо, — напомнила она, с трудом выталкивая слова из пересохшего горла. Откашлялась. Почему этот проклятый кашель звучит так нервно? Она вовсе не нервничает. — И не сдержал слова. Выйди вон.
Четко очерченная бровь взметнулась вверх.
— За один маленький поцелуй?
— Это был не маленький… — начала Алексис и осеклась.
— Именно маленький, — мягко поправил Майкл Слейн. — Знаешь, мне начинает казаться, что у тебя нервы не в порядке, Золушка.
Издевательское прозвище было произнесено нарочно. Алексис сказала спокойно:
— Ты этого хотел. Выйди вон.
Майкл Слейн откинулся в кресле, вытянув длинные ноги с таким видом, будто собирался просидеть здесь всю ночь.
— Давай заключим договор, — предложил он.
— Никаких договоров. Вон, я сказала.
Алексис подошла к кухонной двери. Он помотал головой и забился в кресло поглубже.
— Неужели ты бросишь меня на съедение волкам прессы?
— Думаю, они все уже видят третий сон, — сказала Алексис, посмотрев на кухонные часы.
Он не последовал за ее взглядом.
— Они никогда не спят, — заверил он, и Алексис была убеждена, что он наблюдает за ней из-под опущенных ресниц.
— Значит, тебе рано или поздно придется встретиться с ними лицом к лицу. Почему бы не сейчас?
Он поколебался.
— Наверное, к утру они уйдут. Надо же им занести состряпанные материальчики на бумагу.
— К утру? — почти выкрикнула она.
— Не волнуйся, — успокоил он. — Я скажу им, что мы до сих пор никогда не встречались.
Алексис бессильно опустилась на стул.
— Но мы действительно никогда не встречались.
— Всегда лучше говорить правду.
— Но ты говоришь это так, будто… будто… я хочу сказать…
— … будто мы любовники, — с готовностью подхватил он. — Я знаю. Позор, если испорченный мир возведет такую конструкцию на невинной правде. Ты так не считаешь?
Он нашел ее взгляд. Алексис обнаружила в его глазах тепло, дружелюбие и неотвратимость. Она так же мало верила в его дружбу, как и в его аргументы, но не понимала, что может сделать. Какая надменность была в этих глазах, пока ему не понадобилось что-то от нее… Это же актер. И актер, привыкший получать то, что хочет. Она скрипнула зубами.