Танцуй со мной
Шрифт:
С Патриком все складывалось плохо. Он никак не мог понять, почему она не хочет иметь с ним дела, когда он в нее так влюблен. А к другому преподавателю он ее не отпустит. Помня доброжелательность, встреченную в доме его родителей, когда его мать оказалась единственным человеком в мире, беспокоящимся о ней, Алексис не могла подавать повода к сплетням просьбой о замене в середине семестра.
Атмосфера на занятиях становилась все более и более напряженной.
Когда она наконец неохотно показала Патрику концерт, с которым хотела участвовать в конкурсе
— Пора тебе взрослеть, Элли. Это не концерт. Это собрание уличных песенок. Выше последней тысячи ты с этим не поднимешься.
Наверное, у нее был расстроенный вид. Патрик нахмурился.
— Послушай, я понимаю, что это трудно, когда живешь в такой семье, как у тебя, но смирись с мыслью, что ты не Моцарт. Ты можешь вполне прилично зарабатывать преподаванием. Но не более того.
А потом-, когда она не ответила, не знала, что сказать, потянулась за рукописью… Рассудок заставил отбросить воспоминание.
Конечно, Майкл Слейн ни в чем не виноват. Но он напомнил эту гадкую ссору, напомнил, что будущее у нее очень сомнительное, если она не сможет играть на флейте или не примется снова за композицию. Сомнительное и одинокое — разве что она сумеет преодолеть свое чувство к Патрику.
— Знаменитыми? — переспросила она с ненавистью. — Только те, о которых снимают кино. Большинство же голодает до самой смерти.
Он мягко поправил:
— Но не те, у кого отчим Фридрих Шмидт.
Встретившись с ним глазами, Алексис с некоторым удивлением осознала, что вызывает у него такую же антипатию, как он у нее. Что ж, это даже забавно. Очевидно, он и в грош не ставит никого из наскучивших ему гостей, а вот ее отметил — после пятиминутного разговора воспылал враждой.
— Надеюсь, нет, — ответила она вслух. Презрительный блеск в его глазах подарил ей какое-то извращенное наслаждение. Шейла изумленно пролепетала:
— Но Фред говорил, что ты…
Она собиралась рассказать, что Алексис не показывала свои работы отчиму. При его доброте, при той нежности, с какой он относился к приемной дочери, беспристрастного судьи все равно бы не получилось. Но Майклу Слейну этих интимных подробностей знать не полагалось. Алексис уронила бокал с шампанским.
Тут же все заохали, бросились помогать, предлагать шампанское. Шейла вызвала официанта, который мгновенно вернулся с маленьким совочком для мусора, собрал осколки и промокнул светлое пятно на полу.
Только Майкл Слейн не ахнул и не засуетился. Я знала, что он не двинется с места, самодовольно отметила Алексис. Он в упор посмотрел на нее через головы расхлопотавшихся гостей.
— Если я предложу вам свой бокал, вы, конечно, бросите его в меня? —протянул он.
Длинной сильной рукой он выдернул ее из толпы и прислонил к стене, так что она могла говорить только с ним. Алексис поразило столь открытое объявление войны. Она огляделась. Похоже, больше никто его не слышал. А если кто-то и заметил, как он завладел ею, то все равно повода для вмешательства
— Не будьте смешным. Я уронила свой не нарочно.
— Нет?
— Нет, — горячо заверила она. — Просто мне не везет. Меня всегда называли лапа-растяпа.
— Часто такое случается? — Видимо, он развлекался в своей холодной, отчужденной манере.
— Время от времени, — неловко созналась она. — У меня неважная координация.
— Я бы сказал, что вы координируете великолепно, — сухо заметил он. — Не говоря уже о выборе момента. Что такое собиралась сообщить Шейла, когда вы уронили шампанское?
Алексис уставилась на него.
— Понятия не имею. Я занимаюсь музыкой, а не чтением мыслей, — выпалила она.
— Тогда вы очень проницательная дама, — поведал он. — Пожалуй, меня вы прочитали безошибочно. А мы ведь едва знакомы.
Алексис чуть не подпрыгнула. Разве не то же самое она только что думала о нем? Он наблюдал за реакцией.
— Или дело в том, что вы такая страстная моя поклонница? — добавил он с тихой насмешкой.
Она посмотрела прямо ему в глаза.
— Вы прекрасно знаете, мистер Слейн, что я вообще не ваша поклонница. — Эта реплика сравняла счет.
— Да, у меня создалось такое впечатление. Тогда почему же вам захотелось поговорить со мной, дорогуша?
Она вспомнила, как по-дурацки представила ее Шейла, и покраснела от злости.
— А я и не хотела. Это была не моя идея.
— Чья же это была идея? Подшакаливаешь в газетке, милашка?
Она посмотрела, как ходят желваки на его скулах. Строго говоря, он не выглядел агрессивным. Просто у него был холодный и властный вид мужчины, умеющего справиться со всем", что бы ни оказалось на пути. Сейчас на его пути оказалась она. Алексис готова была завизжать от злости.
— У меня бы не хватило таланта, чтобы описать карьеру, подобную вашей, мистер Слейн, — сказала она с ядовитой улыбкой.
Его улыбка была медленной и ленивой — та самая, из-за которой женщины снова и снова смотрят его фильмы.
— За чем дело стало, милашка? Словарный запас? Или опыта не хватает?
Она пожалела, что отказалась от его бокала. С каким удовольствием она бы разбила сейчас хрусталь об эту надменную голову.
— И то, и другое, — отрезала она.
— Иду навстречу. — Он перешел на чикагское нытье: — «Бери что можешь — завтра будет поздно». Это девиз Микки. — Голос скрежетал издевкой.
Она была ошарашена.
— Ты серьезно?
— А что? Охотишься за цитатой?
— Нет, конечно. — Она попыталась представить себе человека, живущего так, но не смогла. — Звучит не слишком миролюбиво.
— Миролюбиво? А кто просит мира? Мне тридцать пять лет, и я пришел ниоткуда. Мне многое надо взять, — цинично поведал Майкл Слейн. — Газеты это знают. Они пишут об этом. — Он коснулся ее запястья. К счастью — здорового. — Ты, возможно, тоже. Расскажи мне 6 себе, Алексис Брук.
Она заглянула в его глаза. Возникло странное ощущение падения в пропасть. Высвободив руку, она отступила на шаг.