Танцующая для дракона
Шрифт:
— Вчера, когда с тебя грим снимали.
Ну супер.
Вчера, когда с меня снимали грим, я сидела в трейлере в полном ауте после случившегося. Даже почти не замечала, что происходит вокруг, разве что Гелла мельтешила перед глазами, ее ассистентки, и еще Мирис. Та самая Мирис, которая крутилась поблизости и изредка выходила, а потом возвращалась.
— Пойдем, — кивнула на выход.
Ленард, видимо, ожидавший другого, опешил:
— Куда это?
— Да так, пообщаемся кое с кем.
На выходе ко мне прицепился взгляд Гроу, но я его стряхнула, как колючку с одежды. Если сейчас буду думать
Мирис обнаружилась рядом с Геллой, не представляю, с чего, но у них там явно назревала антиладэйская коалиция. А вот чтобы она не превратилась в оппозицию и не перешла к боевым действиям, решать такие вопросы нужно сразу и прямо.
— Мирис, — шагнула к ним, — разговор есть.
Гелла хмыкнула и отошла, ассистентка обернулась, стянув и без того тонкие губы в ниточку. Сейчас она чем-то напоминала эсстерду Броджек, разве что у той внутри был металлический стержень, а у этой прутик. Который, по всей видимости, коннектился исключительно к пульту управления местрель Ярлис.
— Ленард вчера обо мне спрашивал?
— Спрашивал, — как она сквозь сплавленные губы умудрялась цедить слова и при этом раздувать ноздри, как паруса — большой вопрос.
— И почему я об этом узнаю только сейчас?
— Потому что в задачи опытной ассистентки входит распределять важное и неважное, и решать вопросы, которые не несут в себе смысла, самостоятельно.
— Не знаю, как насчет опытной ассистентки, но я сама решаю, что для меня важное, а что не важное, о’кей? Имей в виду на будущее.
Развернулась, чтобы уйти, но в спину мне ударило:
— Местрель Ярлис, в отличие от вас, разбиралась в своих и чужих обязанностях.
Ладно.
У меня было веселое утро, напряженные тренировки перед зеркалом, перенос сексуального экзамена и незапланированный выход перед журналистами, который в самом скором времени аукнется мне головомойкой от сестры.
Я сунула руки в карманы, медленно повернулась и подошла к ассистентке вплотную. Мы были почти одного роста, поэтому смотреть ей в глаза было удобно.
— Местрель Ярлис здесь нет, зато есть я. И если подобное повторится, я всерьез задумаюсь на тему, справляешься ли ты со своими обязанностями. Мы друг друга поняли?
Лицо Мирис пошло красными пятнами.
— Да.
— Вот и чудесно.
Поскольку народ уже рассаживался по карам, я направилась к тому, в которых погрузился Рихт. Собственно, в него грузился актерский состав, поэтому там же сидели парни, которые играли хаальварнов. Ну и два местечка оставалось для нас с Ленардом. У Гроу был персональный, там, кажется, еще главный оператор рядом с ним наблюдался. Но про сцену семнадцать я его спрошу. Обязательно спрошу!
И какого он вообще творит — тоже.
— Э… Танни, — вышагивающий рядом со мной Ленард подал голос.
— А?
— Я, типа… должен извиниться.
— Типа извиняйся, — сказала я, повернувшись к нему. — Ты серьезно решил, что я могу такое сказать?!
— Ну… я же тебе рассказывал про съемочную группу, — Ленард пожал плечами. — Подумал, что после того что произошло… то есть после того трюка и вообще… ты теперь вроде как звезда, а я опять непонятно кто.
— Вот даже не знаю, обидеться на тебя или
С этими словами я гордо задрала нос и приняла руку Рихта, который поднялся, чтобы помочь мне сесть в кар. За спиной раздался тяжелый вздох, но я не обернулась.
— Танни! — Ленард плюхнулся рядом и потыкал меня в плечо.
— Чего?
— Давай мириться, а?
— Ты назвал меня великовозрастной занудой.
— А ты сказала, что у меня мама телефон отберет!
Ну ладно, это я действительно сказала. Но в ответ не сказала ничего.
Мы взмыли в воздух и понеслись к трейлерам, и в меня ввинтились два взгляда. Один справа (укоризненный, от Рихта), другой слева (виноватый, от Ленарда). Я же делала вид, что любуюсь пейзажами, залитыми солнцем и что дышу свежим воздухом. Воздух здесь, кстати, и впрямь был свежий. Напоенный утренней прохладой, прозрачный, как стопроцентное зрение, пробуждающий странные чувства. Например, желание скакать виаром или, раскинув руки, лежать в траве и слушать музыку весны: стрекотание насекомых, шум ветра, жужжание пчел. Интересно, здесь пчелы есть, кстати? Наверняка, потому что на ближайшем склоне я заметила цветы. Крупные, ярко-лиловые, с ярко-оранжевыми сердцевинами.
Надо будет посмотреть, что за фигня.
В смысле, что это за цветы.
— В общем, я прошу прощения, — донеслось слева.
— Ладно, — сказала я, повернувшись к нему.
— Мир? — на лице Ленарда расцвела улыбка.
— Мир!
Он протянул мне руку, и я ее пожала. Настроение вообще стремительно улучшалось: несмотря на то, что учудил Гроу, на мою нездоровую реакцию на его близость, на то, что в самое ближайшее время мне предстоит с ним ужинать и объясняться с Леоной, на лице расцвела улыбка. Я прямо чувствовала, как уголки губ разъезжаются в стороны, и как бы ни пыталась стянуть их обратно, они все равно разъезжались.
Такой счастливой я себя не чувствовала уже очень и очень давно. Наверное, с того беззаботного времени в детстве, когда мама была еще жива, и мы все вместе ходили в парк. Мягкий замороженный крем, который мы покупали в Гритлэйн, с добавлением ягодного соуса, аттракционы (изо всех надо было выбрать только два, потому что билеты стоили дорого), и высокое-высокое небо над головой. Я поджимала ноги, чтобы зависнуть в воздухе, мама поднимала высоко, а Леона вопила: «Ай, не удержу!», хотя конечно же, держала крепко. Еще крепче, чем мама.
Отец снимал нас на видео, но даже воспоминания о нем сейчас не портили общей картины. Наверное, в те минуты он всерьез считал, что нас любит.
— Танни, — голос Рихта ворвался в реальность.
Я вздрогнула и повернулась к нему.
— Ты вся сияешь. Ты в курсе?
Это было сказано так, что у меня перехватило дыхание. Хотя может, дело было совсем не в словах, а во взгляде: глубоком и темном. А может быть, и в том, и в другом вместе взятом, потому что некоторые слова говорят гораздо больше, чем значат. Как и взгляды.