Танцующая для дракона
Шрифт:
Эта музыка — ария из постановки «Мир без тебя».
Его исполнение, от которого в груди раскрываются огненные цветы.
Не представляю, ставил ли он ее кому-нибудь до меня, но почему-то сейчас кажется, что не ставил. И шаг назад, который я делаю, чтобы прогнуться над пропастью, и его руки на моей талии, не позволяющие упасть, текучим движением возвращающие назад, все это настолько правильно, остро, ярко, что хочется кричать. Сильные плечи под ладонями и вытягивающийся в вертикаль зрачок, от которого что-то внутри меня окончательно дуреет.
От этого, или от короткого прикосновения жестких пальцев к горящим бедрам.
— Моя жизнь для тебя
На
В бесконечности лет, в переменных эпохах…
Там, где ты, там и я,
Эта правда легка:
Я с тобой навсегда, до последнего вздоха.
Это танец-прикосновение, в котором непонятно, кто ведет, но это и неважно.
Я отступаю, он шагает за мной, он резко уходит вправо, и я втекаю в движение следом за ним. Кажется, дыхание уже давно существует отдельно от меня, вместе с тем, кто рычит в звездное небо эту выносящую сердце песню. Это танец-признание или танец-прощание, почему-то мне сейчас кажется, что это именно так, в ритме хлещущей над нами мелодии огня. Разбивающейся о камни, вспарывающей ночное небо и искрами фейерверка осыпающейся вниз на каждом нашем движении. Его ладони скользят по моему телу, мои — по его. Под пальцами жесткая щетина и такие же жесткие пряди волос.
Кадык Гроу дергается, когда я втекаю бедрами в его пах.
Медленно, горячо, жарко.
Я вздрагиваю, когда его ладони ложатся на мои ягодицы.
Жестко, сильно, остро.
— Я тебя отпустил,
Потому что был слеп,
Потому что увы, не готов был признаться…
В том, что чувством зовут,
Что оно для меня
Всех важнее устоев, успехов, сенсаций.
Разворот, в котором я ухожу в арку его рук, чтобы оказаться спиной к нему, вышел неожиданно острым. Чуть подалась назад, позволяя телу вливаться в его и чувствуя, как ладонь на моем бедре становится каменной, а та, что сжимает пальцы, слегка дрожит. Я впитывала дыхание Гроу, как если бы каждый его вздох проходил сквозь меня, через курточку. И не только дыхание, я чувствовала его всего. Везде. Каждую напряженную мышцу сильной груди спиной, каменный пресс поясницей и все, что ниже — чувствительными ягодицами. Мы словно сливались воедино, повторяя друг друга, каждый контур, каждый изгиб тела.
Идеально.
Даже когда я стекала по нему, чувствуя, как его жар втекает в меня, а его хриплый выдох — в льющийся из динамиков голос. Когда я медленно поднималась, и горячие ладони скользили по моим бедрам.
— Ты права, я сгорал,
Возрождался, но лишь
Для того, чтобы снова с тобой оказаться.
Чтобы рухнуть со скал,
Чтобы в небо взлететь
Только вместе с тобой, и уже никогда не прощаться!
Этот мир без тебя…
Мне не нужен, поверь!
Новый разворот — и мы снова оказались лицом к лицу, резкий рывок выбил из меня дыхание. И меня из меня тоже выбил, настолько, что полыхнувшее в глазах Гроу зеленое пламя отразилось во мне, как мое собственное. В воцарившейся тишине расстояние между нами стянулось в точку в считанные секунды. И расширилось до границ падающего на нас неба, когда в губы ударил яростный, сводящий с ума поцелуй.
Поцелуй, от которого вспыхнули не только губы, но и я вся. Огонь, сплавляющий нас воедино, раскаленными брызгами разлетелся по коже: там, где пальцы Гроу коснулись моей шеи под волосами. Пальцы тоже горели, от прикосновения к жестким прядям, которые я бессовестно сгребла в горсть. Не удержалась, не смогла, не захотела, рухнула в этот поцелуй, врезаясь в жесткие губы ответным поцелуем-укусом. Обтекая дракона собой, чувствуя каждой клеточкой
И все-таки потерлась, чувствуя, как в меня втекает хриплое рычание. Как плечи под моими пальцами становятся каменными и кажется, сейчас тонкая ткань рубашки просто рассыплется пеплом и разлетится по ветру. А вместе с ним и я, потому что под потоками чистого пламени нельзя остаться собой.
Особенно обычной женщине рядом с иртханом.
Мысль ударила с силой шквального ветра, отнимая остатки дыхания, выпитого им до дна.
Судорожный, хриплый вздох скользнул по губам, когда я неожиданно отстранилась. Я, он, мы… и летящие в стороны огненные брызги. Сама не поняла, как это произошло, словно что-то замкнуло в контактах, и нас отбросило друг от друга искровым разрядом. Отбросило, если можно так выразиться: его ладонь по-прежнему лежала на моей талии, мешая мыслить здраво. Точно так же, как дикий звериный взгляд — залитая зеленью огня радужка и полоска вертикального зрачка. Тонкий нос, ставший, казалось, еще тоньше. Губы, горящие от моих поцелуев, я это даже проверила, когда скользнула по ним подушечками пальцев. Жесткая джинсовая ткань под моими бедрами (идиотская юбка опять задралась).
Пальцы Гроу скользили по моей шее, поглаживая невероятно чувствительную кожу. По самой кромке волос, цепляя их. Животом я по-прежнему вжималась в его пах, и однозначно чувствовала всю силу его желания. Отзывающегося во мне ненормальным, горячим жаром внизу живота.
М-м-м…
Отступила, размыкая последний контакт, физически чувствуя, как сгущается пустота под пальцами, которые еще хранили ощущение его губ. Как тянет холодом по талии, помнящей властную тяжесть его ладони. С этим определенно надо было что-то делать, поэтому я приподняла брови и поинтересовалась:
— Зачет?
Зелень в глазах полыхнула так, что я шагнула назад.
Поняла, что подо мной кончилась крыша, но слишком поздно. Я даже испугаться не успела, подумала только, что полет копчиком вниз и головой назад может закончиться очень плачевно, когда мимо метнулась тень, раздался какой-то скрежет. Меня швырнуло вперед, впечатало в Гроу, а в следующий миг мы с грохотом приземлились на капот. Он — снизу, я — сверху. Если бы я приложилась как он, у меня бы искры из глаз посыпались, а этот только поморщился и поинтересовался:
— Кто тебя падать учил, Зажигалка?
— Какая разница, — буркнула я, испытывая странное и доселе неизведанное чувство: поинтересоваться, не отбил ли этот драконогад себе что-нибудь. А еще лучше проверить. Но проверять, лежа на нем… нет уж, спасибо.
— Разница есть. Я бы его уволил на хрен.
А вот нечего было глазами сверкать!
Я, между прочим, хоть с драконами и общалась, так они на меня не смотрели. На меня вообще никто так не смотрел, как он сейчас: глубоко, опасно, горячо. Настолько горячо, что даже там, где мои коленки вжимались в металл между его бедер, кожа горела. А драконогад не спешил меня отпускать, прижимал к себе, скользнул ладонью вдоль спины наверх — туда, где заканчивался край топика. Грубоватые пальцы погладили обнаженную кожу между лопаток.
— Так и будем лежать? — поинтересовалась я.
Голосом на пару октав ниже обычного.
Вообще чувство было такое, что этот тягучий голос рождается даже не из груди, а их той томительной тяжести, которой отзывается во мне эта звериная ласка. Местечко между лопатками у меня безумно чувствительное, и этот драконозмей, кажется, отлично улавливал, как от каждого движения по телу проходит тихая дрожь. Как легкая рябь на воде, в глубину которой лучше не вглядываться.
— Почему бы нет? Меня все устраивает.