Танцующая на лепестках лотоса
Шрифт:
— Мои люди…
— Молчать! — проревел Индраварман и снова наотмашь ударил открытой ладонью Асала по лицу. — Я скажу тебе, когда ты сможешь говорить! Человек, который пытался украсть у меня мою женщину и одурачить меня! Она все рассказала мне о твоих планах, рассказала, умоляя о прощении и плача. Я дал тебе все, о чем может мечтать мужчина, и за это ты предал меня! — И снова король ударил Асала, на этот раз по обеим щекам. — А вот теперь я приказываю тебе говорить. Почему ты собирался бежать сегодня ночью? И почему ты собирался взять
Асал сплюнул на пол кровь.
— О великий король… я…
— Я тебе не король! Я — завоеватель, предводитель армии! И я не властвую над насекомыми. Я топчу их.
Несмотря на то что Асал старался остановить кружение комнаты, ему это не удавалось. В правом ухе звенело после последнего удара Индравармана.
— Я всегда… славно дрался за тебя, — наконец выдавил он.
— Да, ты и вправду сражался хорошо. Тогда почему же ты предал меня? Почему пытался сбежать?
— Потому что…
— Говори!
— Потому что вы… угрожали Воисанне. Из-за этого… вы потеряли меня.
Индраварман опять замахнулся, но вдруг остановился, и на грозном лице его возникла улыбка.
— Так это из-за какой-то шлюхи ты нарушил данную мне клятву?
— Она не шлюха.
— Но станет ею, Асал. Потому что в данный момент мои лучшие люди уже идут по ее следу. Она опережает их на полдня, но успеет ли она уйти далеко, как думаешь? А когда они поймают ее, она станет моей шлюхой. И ты будешь видеть, как я буду насиловать ее, снова и снова. Интересно, что произойдет после этого? Ты по-прежнему будешь переживать за нее? Сможешь ли ты оставаться неравнодушным к одной из моих шлюх, не говоря уже о том, чтобы заботиться о ней?
— Оставьте ее в покое! — выкрикнул Асал, отчаянно рванувшись в своих путах.
Индраварман рассмеялся и знаком велел стражникам и По Рейму подойти к нему. Он что-то сказал им, чего Асал не расслышал. Он был настолько охвачен отчаянием, что для него в данный момент имело значение лишь одно — защитить Воисанну.
Стражники зашли ему за спину. Все так же улыбаясь, По Рейм извлек из складок своей набедренной повязки тонкую бамбуковую щепку длиной и толщиной со стержень птичьего пера.
— Я бы выколол тебе глаза, любитель кхмерок, — сказал он, — но король королей хочет, чтобы ты продолжал видеть. Поэтому я удовлетворюсь чем-нибудь другим.
Выйдя вперед, Индраварман положил руку на потную щеку Асала.
— По Рейм считает, что сможет сломать тебя очень быстро. Я же утверждаю, что ты сильнее. Так что потешь меня, Асал. Продержись дольше, чем он ожидает.
Тонкая рука поднесла к зрячему глазу Асала бамбуковую щепку.
— Выглядит не слишком внушительно, не так ли? — сказал По Рейм. — Но какую она может причинить боль! — Он шагнул за спину Асалу, и тот уже больше не мог его видеть.
Почувствовав, что стражники схватили его левую руку и большой палец на ней, Асал начал сопротивляться. Он извивался, сыпал проклятьями, рвался из
Стражники зажали его указательный палец. И вновь пришла эта боль, сродни агонии, взрывающейся у него внутри. Он кричал. Он сопротивлялся. Он был в бешенстве.
Он попробовал думать о Воисанне, попытался представить себе, как она бежит в его распростертые объятия с выражением радости и любви на лице. Он звал ее, он заклинал ее прийти. И она появилась на один-единственный восхитительный миг, и ее присутствие наполнило его светом.
Потом она пропала.
Он кричал, пока боли не стало настолько много, что она отключила его сознание и тело, отправив его в те края, где не существует даже снов.
— Жар у тебя несильный, — тихо сказала Сория, вкладывая кусочек пчелиных сот с медом в рот сыну, — но я все равно хочу, чтобы ты немного отдохнул.
Вибол, подняв глаза, бросил на нее благодарный взгляд — ему понравился сладкий мед. Он лежал в шатком строении из бамбука и тростника с тремя стенками, служившем им укрытием для ночлега. Они вчетвером построили его вскоре после своего прибытия на кхмерскую базу, как только нашли подходящее свободное место неподалеку от речки. Они испытывали большое облегчение, вновь оказавшись возле воды. Решив построить для себя укрытие, они быстро выбрали место. Внутри их пристанище было непритязательным, если не считать маленьких букетов цветов, которые Сория расставила в каждом углу.
— Расскажи мне, чем ты занимался, — попросила она. — Откуда, скажи на милость, у тебя такое количество синяков и ссадин?
— Мы тренировались с деревянными саблями.
Сория покачала головой. Она слишком хорошо знала, что настоящие сабли оставляют на теле не просто потемневшие следы ударов.
— Но их у тебя так много! Почему это у…
— Я оставил больше отметин, чем получил сам. Намного больше.
— А вот эти, на животе? Почему ты не защищаешь живот?
Он отвел глаза в сторону, но потом снова посмотрел на нее.
— Эти от деревянных копий. Их очень трудно отбивать щитом.
Она хотела что-то сказать, но вместо этого стала натирать его избитое тело мазью из лекарственных трав.
— Когда начнется битва… прошу тебя, держись подальше от людей с копьями, — помолчав, сказала она.
— Мама, я буду драться с кем придется.
— Тогда возьми щит побольше. Сделай что-нибудь.
— Хорошо.
Удовлетворенно кивнув, она продолжила натирать его мазью.
— Я рада, что жар у тебя небольшой, к тому же теперь ты немного отдохнешь.