Танцующая на лепестках лотоса

Шорс Джон

Тида вернула ему чашу и снова посмотрела в окно. Похоже, что свет на улице стал ярче. Она чувствовала себя попавшей в ловушку. Комната вдруг начала покачиваться, как будто она находилась на палубе небольшой лодки, а не на ложе. Стены стали наклоняться, мысли путались, кожа зудела. Вновь она представила, как ждущая ее Воисанна беспокоится, а потом теряет терпение. Вскоре они уйдут, и тогда у Тиды вообще никого близкого здесь не останется.

Она легла на спину, судорожно сжимая простыню правой рукой и молясь, чтобы та женщина появилась поскорее. Луна уже, вне всяких сомнений, взошла. В этот момент ее друзья-заговорщики, должно быть, стоят возле того дерева

и смотрят на храмовый ров. Ей очень хотелось бы сейчас плыть через ров и звать их. А вместо этого она находилась на расстоянии вытянутой руки от Индравармана. Она чувствовала себя так, будто была связана, с кляпом во рту, и не могла пошевелиться — она была беспомощна, как младенец, оставленный один в джунглях. Она была очень расстроена и взволнована, но старалась не показывать своих чувств.

В дальнюю дверь постучали, потом раздался женский голос. Тида испытала громадное облегчение, и она быстро села, задев руку Индравармана. Он начал было отвечать женщине за дверью, но потом повернулся к Тиде. Глаза его подозрительно и опасно прищурились. Она стала отползать от него, но внезапно руки его оказались у нее на шее. Большими пальцами он надавил ей на горло так, что она не могла дышать.

— Почему ты так торопишься сбежать? — требовательным тоном спросил он.

Она пыталась, схватившись за его пальцы, разжать их; грудь ее судорожно вздымалась.

Индраварман отпустил ее, а потом дал пощечину. Она вскрикнула и попыталась скатиться с ложа. Москитная сетка зацепилась за ее руки и сорвалась с крепления на потолке. Он снова ударил ее, вызвав слезы и причитания.

— Куда это ты так спешишь? — взревел он.

Она замотала головой. Она старалась уклониться от возможного удара. Но потом она увидела ярость в его глазах и вновь занесенную над ней руку, и слова сами полились из нее. Она хотела остановиться, но слова все звучали и звучали. Всхлипывая, она рассказала ему все, а потом стала просить смилостивиться над нею.

Индраварман легко поднял ее и швырнул о ближайшую стену. Он принялся кричать, сзывая своих людей. Тида пронзительно вскрикнула. Она кричала своей подруге, что они идут за ней и что она должна скорее бежать, бежать и не останавливаться.

Кулак короля взмыл над Тидой и тяжело ударил ее в висок, после чего свет для нее померк, а ужас сменился черной пустотой.

* * *

За храмовым рвом, с северной стороны храма Ангкор-Ват Асал, Воисанна, Чая и их кхмерский проводник прятались в ветвях упавшего тикового дерева. Они ждали уже так долго, что кожа их успела высохнуть после того, как они переплыли ров. Луна давно взошла и даже проделала часть своего пути по небу. Хотя стояла еще глубокая ночь, им казалось, что время летит стремительно, и все нервничали.

Положив руку на эфес сабли, закрыв глаза, Асал молился. Он не хотел бросать Тиду, но они прождали уже слишком долго и очень рисковали. К этому времени они должны были бы уже углубиться в джунгли, чтобы как можно больше опередить возможных преследователей. Асал знал, что Индраварман пошлет за ним своих людей — скорее всего, По Рейма и нескольких следопытов. Эти люди, не зная, какой маршрут он выбрал, будут думать, что он ушел на север.

Асал закончил молиться, посмотрел из-за ветвей на ров и наклонился к Воисанне.

— Мы должны уходить, — прошептал он. — Мы уже и так слишком задержались.

Она нервно сжала его руку.

— Почему она опаздывает? Она обещала прийти. Должно быть, что-то случилось.

— Тем более мы должны немедленно уходить.

— Но я ей поклялась!

Я уже бросила ее один раз и обещала, что больше никогда не подведу ее.

Кхмерский проводник, видавший виды мужчина, которому уже перевалило за пятьдесят, торопил их. Чая нетерпеливо дергала сестру за юбку. Асалу было очевидно, что Воисанна оказалась между двух огней. В такие моменты человеку может помочь принять решение страх. Чтобы напугать Воисанну, Асал наклонился вплотную к ее уху и прошептал так, чтобы никто другой его слышать не мог:

— Если нас поймают, твоя сестра будет испытывать невыносимые муки.

Она взглянула на него и кивнула:

— Мы должны идти.

— Вы идите. А я побуду здесь еще немного, поскольку ты дала клятву, и потом пойду за вами.

— Нет, мы должны держаться все вместе. Я не хочу оставлять тебя здесь. Только не сейчас…

Он прижал палец к ее губам.

— Я буду идти по тропе быстрее, чем вы. Я могу еще немного подождать. А потом догоню вас.

— Но…

— Клятва, данная ей, важна для тебя. Ты сама мне об этом говорила. И ты не должна нарушать ее из-за того, что у меня на сердце неспокойно.

— Асал, пожалуйста, пойдем с нами! Прошу тебя! Ты не должен мне ничего доказывать. Абсолютно ничего.

— Если мы убежим, а ее поймают, Индраварман сдерет с нее живой кожу. Позволь мне остаться, а затем я найду вас, с нею или без нее.

Она покачала головой, но тут ее потянули за собой сестра и проводник. Высвободившись, она обняла его, поцеловала в губы, потом в щеку, прижимаясь к нему как можно крепче. Она говорила ему о своей любви, и он улыбался ее словам, которые перекликались с тем, что творилось у него в сердце. Проводник еще раз описал намеченный им маршрут, сказал ему, что будет оставлять в качестве знаков для него дважды надорванные листья. Асал поблагодарил его, пообещал вскоре догнать их и поцеловал Воисанне руку.

— А теперь беги, моя госпожа. Беги быстро, я знаю, как ты умеешь это делать.

Она хотела ответить, но ее уже оторвали от него. Ее лицо было мокрым от слез, и ему мучительно хотелось губами осушать эту влагу. Но он только улыбнулся и помахал на прощанье рукой, глядя, как они исчезают в джунглях.

Как только они ушли, он обнажил саблю и стал вглядываться в водную гладь. Он будет ждать, пока луна не достигнет высшей точки. А затем тоже убежит. Он будет бежать, не оглядываясь. Но, пока этот момент не настал, он будет ждать, потому что понимает, как важна для нее данная клятва. Ему очень хотелось, чтобы Воисанна сдержала свое слово. К тому же, если Тида придет сюда, когда они уйдут, а ее потом поймают, крики ее будут слышны во всем Ангкоре. Ее мучения были бы на его совести и на совести Воисанны, и им было бы тяжело жить дальше с таким бременем.

Оставшись один, Асал лучше чувствовал ночь. Ветерок шелестел увядшими листьями на умирающем дереве. Земля под ногами была влажная. С неба лился слабый свет луны, поднявшейся уже высоко. Асал, как и много раз до этого, вглядывался в ее странные черты, которые ночью были четко видны. Луна казалась молодой, но одновременно и очень старой; сильной и в то же время немощной.

Подняв руку, Асал прикоснулся к камешку, который подарила ему Воисанна. Он поцеловал нефрит, представляя, как она обматывала его серебряной проволокой. С тех пор как умерли его родители, никто, кроме Воисанны, не оказывал ему знаков внимания, и ему вдруг захотелось быть рядом с нею. В этой жизни, полной неопределенностей, он был уверен только в одном — что должен находиться возле нее и наслаждаться красотой ее лица и души.