Танцующие с тенью
Шрифт:
Тень детства живет в родительском насилии и пренебрежении, от которых мы могли страдать, а также в секретности, которая все это покрывала. Каждая детская травма, если она нами не оплакана и не исцелена, становится драмой во взрослых отношениях. Эта драма — глубочайшая тень взрослой близости. Мы раз за разом повторяем свое прошлое, даже не осознавая этого. Например, если нам в детстве часто бывало больно из-за того, что нас не слушали, повзрослев, мы отчаянно ищем партнера, который слушает, а когда он этого не делает, обижаемся и обвиняем его в невнимании. Мы тут совершенно ненасытны, ибо нам никогда не насытиться тем, чего нам недодали в детстве. И единственный способ справиться с этой потерей заключается в том, чтобы оплакать ее.
Траур — это исцеление воспоминаний. Это работа с горем[43].
Поскольку центральными задачами развития до уровня взрослого человека являются сепарация и индивидуализация, без потерь и горя этот рост невозможен. Переход на новую стадию развития всегда означает отказ от стадии предыдущей — привычной и комфортной. Младенцам очень нравится, когда их кормят грудью. А когда их от груди отнимают, они частично лишаются тепла материнского тела, получая новый способ заботы и воспитания, соответствующий новому возрасту в жизни. Но за это малыш платит свою цену в форме утраты и горя; это теневые стороны роста. Каждая клеточка нашего организма накрепко заучила и усвоила: когда ты от чего-то отказываешься и чего-то лишаешься, чтобы идти дальше, тебе больно. Расти — значит переходить от привязанности к отстраненности, а затем к новым привязанностям, более точно отражающим твой новый уровень потребностей. Сопутствующая этому процессу отстраненность — это негативная тень тревоги по поводу сепарации и траура по утраченному. В привязанности же содержится позитивная тень вызова нового начала со всеми его рисками.
А еще взросление предполагает укрепление способности спокойно и безопасно переносить одиночество. Парадокс здесь в том, что эта способность эффективнее всего развивается в присутствии кого-то, кто постоянно и последовательно о тебе заботится. В тесных объятиях обретается сила не бояться одиночества. Все, что мы имеем, идет от кого-то, то есть все на свете дар, благодать. Роль матери в том, чтобы сначала выносить нас, затем стать для нас надежным плацдармом, к которому мы будем возвращаться, когда начнем исследовать мир, и в конце концов быть взрослым, поддерживающим нас до конца жизни. А наша роль в том, чтобы дать себя выносить, затем уходить и возвращаться и, наконец, пойти своей дорогой, согласно сюжету пути героя.
Решающее значение в этом процессе имеет выбор времени, тайминг. Каждому изменению и каждой сепарации требуется нужный момент. Если отлучение младенца от груди происходит внезапно или слишком рано, малыш ощущает себя оставленным, так проявляется теневая сторона приходов и уходов. Мы, люди, испытываем яростное неудовольствие, когда чувствуем себя покинутыми. И в заботливом доме сразу услышат крики протеста и боли ребенка. Личная сила развивается именно из этой родительской отзывчивости к мудрости нашей детской интуиции и наших внутренних часиков. Это характерная особенность позитивной тени детства: мы наделены свободой находить свои внутренние ресурсы.
В определенный момент в начале жизни готовность отпустить старую привязанность и перестроить свои отношения с матерью возрастает соответственно нашим новым силам. Это происходит только благодаря нашей работе с горем: мы позволяем «умереть» прежнему образу матери и прежнему образу себя во взаимодействии с ней. И происходит такое чисто инстинктивно, оно хочет произойти. В этом состоит парадокс человеческого роста — мы обретаем идентичность через утраты и потери.
Надо сказать, горе обожает цепляться за похожие события в прошлом, словно за трамвай,
Делайла очень расстроилась из-за того, что ее босс не заступился за нее перед руководством, хоть и обещал это сделать. Девушка до глубины души возмущена его поступком, ведь она оказала боссу массу услуг весьма личного характера и надеялась, что это обеспечит ей его лояльность. Она чувствует себя на сто процентов вправе на подобные мысли и возмущенно спрашивает себя: «Да как он смеет так поступать со мной?» Однако сама Делайла практически никогда не заступается за своих детей, когда у них в школе неприятности и их несправедливо в чем-то обвиняют. Она всегда принимает сторону учителя.
Отец Делайлы был слабым и пассивным мужчиной, который никогда не заступался за маленькую дочь и не вмешивался, когда мать физически или словесно оскорбляла ее. Сам он дочь никогда не обижал, но его жене подобное поведение почти всегда сходило с рук. Конфликта с женой он явно боялся больше, чем потерять уважение дочери; его страх перед женой был сильнее желания защитить Делайлу. В такие болезненные моменты девочка чувствовала себя забытой и покинутой отцом, и теперь, когда она стала взрослой женщиной, эта эмоциональная реакция воспроизводится автоматически, стоит какой-то авторитетной фигуре ее подвести. Таким образом, реакция Делайлы на босса является четким указанием на два момента: оскорблено ее теневое эго и активированы ее нерешенные детские проблемы. Воспринимая сделку между собой и боссом буквально и испытывая недовольство из-за несправедливости ситуации, она лишает себя шанса научиться осознанности с помощью дружбы с тенью и траура по прошлому.
Как же нам узнать, какую часть своего прошлого следует вытащить на свет божий?
Под обычной поверхностью нашей повседневной жизни со всем ее порядком и функциональностью может скрываться мутное озеро, в недрах которого таятся старые секреты и обиды из далекого прошлого. Для кого-то оно похоже на озеро Эмеральд в Коннектикуте: в нем найдешь разве что старые бутылки из-под кока-колы, сережку тети Эбигейл, потерянную в 1925 году, да пару-другую артефактов, оставленных последним из могикан много десятилетий назад, — в общем, ничего страшного. Для кого-то оно сродни озеру Тахо, в котором прячутся следы боли и жестоких преступлений: пистолет, из которого убили Гвидо, да и сам Гвидо, — словом, множество страшных вещей и пугающих воспоминаний. А для кого-то это озеро похоже на водоем, известный всему миру своей зловещей таинственностью: в нем скрывается нечто настолько ужасающее, что, кажется, лучше и не заниматься его поиском. Название озера говорит само за себя — Лох-Несс.
Если наша жизнь в целом вполне счастлива и дела в нашем озере Эмеральд идут довольно хорошо, возможно, лучше и оставить все как есть. Чтобы мы были счастливы, необязательно находить все наконечники стрел.
Если же в нашей жизни было много боли и радости, но отношения далеко не всегда складывались так, как нам того хотелось, скорее всего, следует добраться до дна своего озера Тахо, вытащить, наконец, на свет божий его секреты и покончить с ними.
А если жизнь человека наполнена навязчивыми идеями и внутренней болью, если никакие отношения никогда не вели ни к чему хорошему, если он живет в полном хаосе и чувствует себя израненным и слишком хрупким для того, чтобы глубоко вникать в ситуацию, возможно, стоит подождать, пока он не ощутит готовность к погружению. Монстра не следует беспокоить, если с ним сейчас явно не справиться. Но его, по крайней мере, нужно перестать кормить. И возможно, в этом и заключается наша единственная работа на данном этапе.