Танцы мертвых волков
Шрифт:
Валерка признался, что дико хочет есть, когда мы, потные и довольные лежали, обнявшись на кровати. Спохватившись, что муж, вообще то только что с поезда, а дома, куда он заехал переодеться и сбросить багаж, даже холодильник был выключен, я бросилась на кухню в чем мать родила, сопровождаемая звонким шлепком по заду. После такого бурного утра давешние страхи казались мне чем-то далеким и нереальным.
— Чем угощать будешь? — мирно осведомился муж, появившись передо мной в трусах веселенькой расцветки.
— У нас на первое суп-болотце, на второе котлетка, ну и чайку попьешь…
— Болотце? — скривился Валера. —
— Хоть три, — усмехнулась я. — Суп мать готовила, конечно. Отец же других не признает…
"Болотцем" величался куриный суп с вермишелью и картошкой. Ни я, ни мать, и уж тем более Валера его не переносили. Я супы вообще не любила, мать предпочитала уху или борщ, ну а муж ел, соответственно то, что я готовила. Поэтому в меню нашего дома пресные супчики не водились. Отец же, напротив, предпочитал "болотце" всему остальному.
— Давай-ка, рыбка моя, расскажи, что тут у вас в городе происходит, пока я ем, — сурово приказал муж. — Почему это тебе всякие уроды звонят?
Я рассказала. Валера мрачно жевал, сдвинув брови к переносице. На всякий случай, я решила умолчать о Ларисе Земельцевой, благоразумно решив похоронить эту историю. Если Валерке не донесли, то он и не узнает… Оказалось, не донесли, чему я очень порадовалась.
— Номер сменишь, — хмуро сказал Валера. — Если менты не чешутся, это не значит, что им надо потворствовать.
— Предпочитаешь, чтобы этот придурок звонил на домашний? — вяло возразила я.
— Нашего номера в справочнике нет.
— Мобильного тоже не было, но ведь он его нашел…
Валера отодвинул пустую тарелку и уставился мне в лицо тяжелым взглядом.
— Все равно, номер сменишь сегодня же. Не понимаю, почему ты этого раньше не сделала.
— Менты просили. Маньяк ведь только мне звонит…
— Менты ее просили, — взорвался муж. — Да мне по хрену их просьбы! Отдай им сим-карту, пусть они с ним и беседуют! А ты — собирай манатки, завтра же уедем в Испанию на две недели. Надеюсь, к тому моменту все уже будет кончено.
— Вряд ли мне разрешат выехать, — рассеяно сказала я. — Хотя подписки у меня никто не брал…
Что-то странное послышалось мне в словах мужа. Заварив свежий чай, я уселась за стол и наморщила лоб. Что-то промелькнуло в его фразе…
— Ты чего? — насторожился Валера. Я немедленно сформулировала вопрос, не дававший мне покоя.
— Послушай, а ведь ты прав… Почему они просто поставили мой телефон на прослушку, а не забрали его себе? Ведь тогда возможностей для вычисления преступника было бы больше.
Мы ненадолго задумались.
— Скорее всего, тебя тоже подозревали, — медленно сказала Валера. — Не исключали возможностей, что ты каким-то образом связана с убийцей.
— Так ведь это глупость, — возмутилась я. — Если маньяк связан со мной, зачем сообщать об его звонках ментам? Сидела бы тихо…
— Если это маньяк, то причины могут быть разные. Например, слепая любовь к нему. Тебя надо хорошо знать, чтобы понять: ты на это ради любви не пойдешь. Да и вообще, приносить жертву во имя слепой страсти — не твоё. Ты могла организовать информационный повод, чтобы в городе возникла сенсация, а ты вознеслась на ее волне…
— Тогда, выходит, у меня тоже шариков не хватает, если я для собственного пиара полгорода решилась укокошить? — усмехнулась
— Ну, мало ли, — пожал плечами Валера. — Я не в курсе ситуации, что в голове у ментов. Но причин придумать можно кучу. Последней погибла эта следователь, которая явно тебя не любила. Эта смерть мне не нравится больше всего. Остальные с тобой никак не связаны, разве что эта девушка, подружка Никитоса. Шмелев твой друг, девочка — его пассия… при желании можно связать вас вместе, но это уж очень под вопросом. Не в Москве живем, а вас с Никитой вообще полгорода знает, если не лично, то понаслышке. Помнишь, как в Венеции мы встретили твою одноклассницу? Мир тесен… Так что лично я не верю, что тебя как-то можно привязать хоть к одной из смертей, кроме, разве что, прокурорши…
— Однако, он звонит мне, — покачала я головой. — Я всю голову уже сломала — почему? И объяснение напрашивается только одно: он меня знает лично. Возможно, я его тоже, но он меня — точно.
— По голосу ты его не узнала? Может, это действительно Олег этот… как там его?
— Муроенко? Да фиг его знает! Я с Олегом раза два всего по телефону разговаривала за последние два года, так что голоса его не помню. Хотя мне совсем не верится в такое.
— Не верится или не хочется?
— Не верится. Мы мало знакомы, чтобы я испытывала к нему какие-то чувства. Но поверить, что он способен на убийство, не могу, хоть убей. Он же дизайнер — мышь компьютерная! По-моему, если за городом атомная бомба рванет, компьютерщики умрут, не заметив этого, а он, из таких.
— Юль, — поморщился Валера, — не делай скоропалительных выводов, и уж тем более, не рисуй психологический портрет малознакомого человека. Тебя эта история абсолютно не касается.
— Как же не касается, если он звонит мне? — возмутилась я.
— Не касается, — с нажимом повторил муж. — Я понимаю, что неуемное любопытство не дает покоя, но больше в эту историю ты не вмешиваешься. Завтра мы купим тур в Испанию или Грецию и будем отдыхать на солнышке. А то что-то в этом году лето нас обошло.
Я пожала плечами. Собственно, возражений не было. Заграничные турне всегда поднимали настроение, а то, что муж, предпочитавший лыжные курорты, и соответственно, отдых зимой, тащит меня в субтропики, даже радовало. В конце концов, Валера прав: разбираться с маньяком — не моя обязанность.
Из спальни донеслась веселенькая мелодия. Муж встрепенулся и понесся к мобильному. Я не спеша убирала со стола, прокручивая в голове план предстоящего турне, с воодушевлением загадывая: куда поедем в этот раз, и какие достопримечательности лучше посмотреть. В Греции я еще не была, и очень хотела увидеть знаменитый Акрополь. Учась в школе, я какое то время хотела стать археологом и потому зачитывалась мифами Древней Греции, а уж богов знала если не в лицо, то поименно. Но потом мы стали проходить историю Древнего Рима, и страсти подувяли. Римских богов я считала пиратскими копиями греческих, и оттого особого уважения к ним не испытывала. Впоследствии страсть к археологии прошла, когда я узнала, что на раскопках приходится пахать до седьмого пота. Для меня даже посадка картофеля на родительском участке была подвигом, от которого я отмахивалась всеми конечностями. Отец, жалея меня, копал землю сам, я только ведра с клубнями таскала, но все равно уставала и потому ковырялась в земле без энтузиазма.