Танцы на осколках

Пасынкова Юлия Александровна

— На жуй, калека, на моих харчах быстро поправишься.

— Спасибо, — от всей души поблагодарил он. От запахов, заполонивших комнату, желудок судорожно сжался, громко выдавая руладу.

Бабка кивнула и повернулась к остальным:

— Так теперь вы. — Она подвинула себе табурет и с хрустом в коленях опустилась. — Ведаю я, куда вы собрались и пошто. Дело ваше как есть гиблое, но я вам пособлю. Жалко мне единственную внучку на смерть посылать.

Брест только поднял одну бровь, но есть не перестал, Милка сидела, съёжившись, стараясь слиться со стеной.

— Значится так, Истомира ентого я знаю. Одно время

дружбу с ним водили, а потому сразу вам скажу, камень вы не заберете ни хитростью, ни воровством. Даже к башне его не подойдете: на нее наложены чары могущественные отводящие. Выйдете на дорогу, башня на горизонте будет — неделю топайте, а к башне ни на шаг не приблизитесь, а все потому, что в другом месте она стоит и путь к ней особый знать надобно. Как пойдете, я вам помощника дам, он вас выведет. Теперь дальше. Да ты ешь-ешь, — ткнула она воровке. Та, вслушиваясь и запоминая каждое слово, забыла про аппетитную кашу. — О чем бишь я? Ах, да. Значится Истомир мужик хитрый и жадный, дюже своего не упустит. Покась есть один шанс забрать рубин — это договориться по-доброму. Уверена, найдется для вас у него работенка. Он тип хоть и ушлый, но до договоров у него бзик — точность ему важна до зарезу. Одно слово, мужик-чароплет, — скривилась бабка. — Стало быть, добраться доберетесь, с ним договоритесь, теперь самое важное. — Все в комнате навострили уши, включая кота, который забыл сделать вид, что спит и теперь слушал очень внимательно. Бабка подняла костлявый узловатый палец. — Вы не должны ни за что на свете этот камень отдавать тринникам. Истомир хоть и хитрый, но болван: истинной цены рубина не ведает. Но я про тот камень знаю. Только он попадет в лапы к церковникам, все! — Старуха с силой хлопнула ладонью по столу, так что все вздрогнули. — Сворачивай лавочку. И ты, девка, — она обратилась к Милке, — Не думай, что знаешь главного Епископа. Это еще та шельма!

Брест молча положил ложку и насупился. Старуха повернулась к нему:

— А ты не пыхти мне здеся. Слушай, что старые люди говорят, чай мудрее тебя будут.

Наемник хмыкнул и покосился на воровку.

— На девку-то не смотри, не про нее толкую.

Брест поднялся:

— Спасибо за хлеб-соль, но что делать с камнем я уж сам разберусь.

— Да ты разбересся, — насмешливо протянула бабка, — Вы мужики, только лоб могете морщить да удом мериться друг с другом. А ну сядь! Не закончила я ишо.

Наемник медленно сел, стараясь сохранить лицо.

— Послушай меня сначала до конца, а потом горячись. Ведаю я, что напоролись вы уже на тринников, знаете, что это за шантропа. Только то мелкие сошки, а Епископ и его приближенные совсем другое. Опаснее да хитрее. С ним лично я не встречалась, но есть общие знакомцы, что имели с ним дело. Говорят, ему сам черт не брат. А камень ентот силы великой, тайной. Сама я не ведаю, в чем ее суть, да только знаю, что Епископ давно его ищет. И вы уж поверьте мне старой, если камень утаится, то в Триннице резня начнется да костры священные заполыхают, но коли рубин все же попадет в лапы к церковникам, то дрова будут готовить по всему краю. Ибо больно много неугодных новой церкви живет здесь.

Она умолкла, скрестив руки на груди. Брест сложил кулаки на стол и захрустел пальцами, нахмурив лоб. Куда не кинь, всюду клин.

— Одного не пойму, — вдруг подала голос Мурка, — Как же тринники до вас и Истомира

не добрались, раз они всю округу своими кострами отапливают, сжигая еретиков?

Старуха повела плечами:

— Я ж гуторила: Истомир хитер, как старый лис, на башню чары наложил, церковники ее найти не могут, ну, а мы с моей избушкой бегаем шибко, да на одном месте не долго держимся.

— Хитро, — одобрила Мурка. Бабка ей нравилась. — А как же остальные? Ведь есть же еще чародеи и ворожеи?

— А то, — крякнула старуха, — Кто подальше от сикель мест подался, ну, а кто сидит, прижав хвост, нонче опасно волшбой заниматься. Раньше почитай каждый месяц с весны по осень на шабаши летали, а теперь повезет, коли на Купалу соберемси. Лысая гора, совсем уж не лысая, а поросла вся, тьфу: вытаптывать-то некому.

Бабка, крякнув, поднялась с табурета, и, откинув крышку в полу, спустилась в погреб. Вся троица переглянулась, а с печи раздался храп: Геру в душной комнате да на сытое брюхо разморило, и Прежний, уснул, свесив руку с печи. Брест молча сверлил Милку взглядом, та только пуще прежнего опустила глаза и готова была сквозь землю провалиться от стыда.

Вскоре бабка появилась из подполья и вынесла огромный жбан холодного запотевшего кваса. Наемник поднялся и помог его поставить на стол, за что получил одобрительный кивок.

— Скажи-ка нам, мать. — Спросил он, усаживаясь обратно. — А почему же тогда нас просто не спровадить подальше от рубина, коль знаешь, что мы его в Тринницу понесем? Лежал бы камень и дальше себе у чародея этого, раз мужик силы его не ведает…

— А потому, что Истомир рано или поздно почует её, и тогда наверняка выяснит, что за волшба такая и как ее пользовать. Надежней будет, коли рубин храниться будет у простых людей, а еще лучше вообще потеряется.

— А что же вы тогда сами его не добудете? Раз в нем магия есть великая, — поддакнула Мурка наемнику.

— Я ж, голубушка, не мужик, мне не по нутру да не по возрасту в драчки за власть встревать. — сверкнула желтым глазом старуха. — Ну, все, хватит лясы точить, мойте миски, а я за приспособой одной схожу. — Бабка поднялась и подошла к сундуку. Погладив по голове кота, так что у бедолаги кожа со лба на затылок съехала — кот и ухом не повел от таких нежностей, видимо привык — бабка взяла его, как полешко, и посадила к Гере на печку.

— Посиди тут Василек, — скрипуче промурлыкала она животинке, и, подойдя к сундуку, откинула крышку.

Милка тем временем шустро схватила миски: свою и Бреста, и отнесла к кадке с водой. Прежняя со вздохом поднялась и последовала за ней. Старуха рылась в углу, шумно перебирая барахло в сундуке.

— Ага, нашла, — заключила она, захлопывая расписную крышку.

Ведьма, сутулясь, дошла до стола и бросила на него обычный клубок шерстяных ниток, размером с детскую голову.

— На-кась.

Наемник недоуменно уставился на стол:

— И?

— От ить дурень, — сплюнула бабка, — Клубок вас до башни Истомировой доведет, а потом обратно ко мне. Отдаю с возвратом, у меня немного таких осталось: Васька, когда котенком был, раскрутил половину, играючись.

Кот, словно подтверждая ее слова, смачно зевнул на печи, обвел всех мутным взглядом и отвернулся, дальше спать.

Девки, домыв посуду, вернулись к столу. Бабка дождалась всех, пока обратно на лавки усядутся, и заскрипела: