Танцы с королями
Шрифт:
— До завтра, — быстро произнес он.
— Я буду ждать. Да хранит тебя Бог!
Она поспешила прочь, но через несколько шагов остановилась, чтобы послать ему воздушный поцелуй, а затем взбежала на крыльцо и исчезла за дверями малого Трианона.
Ричард не воспользовался советом королевы переночевать в Трианоне. Вместо этого он нанял экипаж и добрался до своей квартиры в Версале, а оттуда отправился в Париж. Когда около полудня к нему явились секунданты графа де Кордерьера, он принял их с отменной учтивостью. В ходе недолгого обсуждения условий поединка его местом избрали зеленую лужайку у южной оконечности пруда Швейцарцев, место, с трех сторон окруженное деревьями; с четвертой стояла конная статуя короля-солнца работы Бернини. Эта скульптура в свое время не вызвала у самого Людовика XIV особого восторга: по этой причине он и распорядился убрать ее куда-нибудь подальше, чтобы она не портила вид из окон дворца. Это было
Еще до наступления рассвета Роза, надев белое муслиновое платье, отправилась в храм Любви. Она решила бодрствовать все то время, пока Ричард будет подвергаться опасности.
Внутри ротонды стояли небольшие скамеечки, и Роза села на одну из них, прислонившись спиной к колонне. Звезды уже начали блекнуть, и на востоке появилась бледно-розовая узкая полоска рассвета. Она расширялась, багровела и, наконец, окутала своим нежным светом Розу и высокую статую Купидона на массивном пьедестале, стоявшую посредине круглой площадки, выложенной мрамором. Солнце начало подниматься над садами Версаля, и Роза увидела его диск, постепенно появляющийся из-за верхушек деревьев. Вскоре первые лучи согрели ее своим теплом. Она сидела совершенно неподвижно, с первых минут прихода сюда оцепенев в тревожном ожидании, и сама походила на статую, сжав руки, лежавшие на коленях, и плотно сведя ноги. Она не взяла с собой карманных часов: время не имело для нее сейчас никакого значения. Ее глаза постоянно смотрели в одну и ту же точку на тропинке, ибо от этого сейчас зависело ее будущее. Если там покажется доктор, это будет означать надежду, но если она увидит аббата, жизнь для нее потеряет всякий смысл.
Вскоре со стороны двора послышался топот копыт и стук колес экипажа о брусчатку. Роза медленно поднялась со скамейки. Обрывки мыслей путались у нее в голове. Ей казалось, что она висит в пустоте между жизнью и смертью. Затем она услышала долгий, ликующий крик и не сразу поняла, что он исходил из глубины ее переполненного счастьем сердца. Из-за деревьев появился Ричард. Он спешил к ней целый и невредимый.
— Моя любовь! — воскликнул он на ходу. — Мне не придется покидать Францию! Граф будет жить. Я его ранил серьезно, но не смертельно.
Он вбежал по небольшому мостику в ротонду, и тут Роза увидела на его лице маленькую царапинку, покрытую запекшейся кровью. Очевидно, рапира слегка задела концом его щеку. Роза бросилась ему навстречу и упала в его объятия.
Их губы встретились. Роза почувствовала, что в этом объятии сливаются вместе их жизни. Теперь они не смогут существовать друг без друга.
Глава 20
Роза и Ричард приняли участие в несколько репетициях «Тайного обещания», но дождаться премьеры им так никогда и не удалось. Для королевы театр был своего рода отдушиной, возможностью немного развлечься и забыться в эти трудные времена, однако в последние месяцы государственные дела поглотили ее целиком. Она не могла допустить, чтобы слабовольный, легко поддававшийся чужому влиянию Людовик XVI принимал важные решения, не посоветовавшись с ней. Несмотря на все ее старания, политическая и экономическая ситуация в стране продолжала ухудшаться. Розе казалось, что сама атмосфера Версаля была пропитана стойкой и почти всеобщей ненавистью к женщине, которая пыталась стабилизировать финансы страны и поддержать авторитет монархии. Ремесла повсеместно приходили в упадок. Количество безработных, превращавшихся в нищих и бродяг, стремительно увеличивалось. Многие из этих людей могли прокормить свои семьи лишь на ту скудную милостыню, которую им удавалось выклянчить у прохожих. Как назло, в том году во Франции случился катастрофический неурожай, и цены на хлеб повышались с каждым днем.
— К чему это все приведет? — спросила Роза у Ричарда. Он вез ее в коляске в Шато Сатори, и в разговоре они коснулись недавних голодных бунтов в Париже, для усмирения которых пришлось вызывать регулярные войска. Солдаты несколько раз открывали огонь по толпе, в результате чего было довольно много убитых и раненых.
— Хотел бы я знать… — Со времени первого посещения Ричардом Шато Сатори прошло уже несколько недель, и он теперь часто бывал там, но сегодняшний визит обещал стать особенным: он собирался просить у герцогини де Вальверде руки ее внучки. — Двор, да и вся остальная знать вместе с духовенством делают страшную ошибку, продолжая цепляться за свои отжившие привилегии. Если бы они согласились отказаться от феодальных повинностей, исполняемых крестьянами, и платили бы налоги наравне с третьим сословием, возможно, состояние финансов в стране и улучшилось бы, причем в значительной мере, и это облегчило бы тяготы народа, однако сейчас у меня нет никакой надежды, что это произойдет.
— Упрямство дворян идет от их алчности! — рассерженно отозвалась Роза.
Ричард искоса посмотрел на нее:
— Да, и
Роза понимала, что он был прав. Если бы не ее бабушка, никогда не перестававшая заниматься благотворительностью, самой Розе вряд ли пришлось бы узнать всю глубину ненависти, испытываемой простолюдинами по отношению к аристократии, в кругу которой она существовала, как золотая рыбка в хрустальном аквариуме. Среди буржуа также коренилось глубокое недовольство теперешними порядками, при которых их сыновья были лишены права занимать командные должности в армии. Кроме того, все бесчисленные посты на государственной службе по закону тоже могли занимать только лица благородного происхождения. Но хуже всего было то, что экономический кризис вел к разорению многих буржуа, которые в результате пополняли ряды нищих. Старые обиды оживали с новой силой, и к ним добавлялись новые, охватывая все больший круг населения.
И все же не Жасмин, а именно Ричард заставил Розу понять необходимость срочных реформ во Франции. С годами она слишком привыкла к брюзжанию бабушки насчет угнетения крестьян и прочих несправедливостей и не относилась к ним всерьез. Во время посещений Шато Сатори Ричард и бабушка часто вступали в оживленные политические дискуссии, и Роза убедилась, что способность Жасмин к быстрому и точному мышлению никак не пострадала, несмотря на преклонный возраст. Что касается Розы, то она первое время находилась в стороне от их разговоров: все эти суровые проблемы, в которых она не разбиралась, вызывали у нее испуг и отвращение, но Ричард постепенно, то словом, брошенным как бы невзначай, то взглядом, выводил ее из состояния отчужденности, и Жасмин присоединялась к нему в этой игре. Иногда они выглядели этакими друзьями-заговорщиками, старавшимися втянуть ее в свою шайку. Ее капитуляция была неизбежна хотя бы уже потому, что любовь к Ричарду заставила Розу по-другому взглянуть на многие вещи, на которые раньше она почти не обращала внимания. Она поняла, что слишком долго разделяла надменный эгоизм, присущий всей придворной камарилье. Благополучие этого позолоченного мирка было слишком зыбким, и ему тоже должен был прийти конец, если вся остальная Франция провалится в тартарары. Так рассуждала теперь Роза. Открыв эту истину, она устыдилась своей прежней слепоты и легкомысленности. Быстро усвоив новые идеи, Роза смогла знакомить королеву с иными точками зрения всякий раз, когда для этого представлялась возможность.
— Одно можно сказать наверняка, — продолжил Ричард, поворачивая лошадей в ворота Шато Сатори. — Блестящие и безмятежные дни Версаля закончились. Двору придется теперь считаться с реальностью.
Роза кивнула в знак согласия и, повернув голову, стала наблюдать за мелькавшими сбоку деревьями и цветочными клумбами. Несмотря на слабость короля, неразбериху в правительстве, пороки, алчность, мелочную зависть, интриги и несносные правила этикета, Версаль в глазах Розы по-прежнему обладал некой волшебной аурой. Казалось, что дух, исходивший от его очарования, поднимается и парит над всей этой грязью и прославляет себя в чудесных произведениях живописи, скульптуры и изящных ремесел, украшавших Версаль изнутри и снаружи. Внезапно без всякой видимой причины по телу Розы пробежала дрожь. Повернувшись к Ричарду, она прильнула к нему, крепко ухватившись за его руку повыше локтя.
— Давай поженимся на Новый год! — сказала Роза умоляющим тоном, заглядывая Ричарду в лицо. — Это — новое начало, и даст Бог, оно принесет Франции избавление от всех напастей!
Ричард засмеялся и поцеловал ее:
— Ну что ж, значит, наша свадьба состоится в первый день января 1789 года. Отличная идея! А я, признаться, опасался, что ты захочешь отложить все до весны.
— Но ведь от помолвки до свадьба должно пройти какое-то время! Я уверена, что королева даст свое согласие. Кому, как не ей знать, что значит быть влюбленным.
— Это мое следующее серьезное препятствие, после сегодняшнего: добиться королевского разрешения.
— Королева не откажет, уверяю тебя! Я попросила ее об особой аудиенции для тебя, по ее лицу было заметно, что она обо всем догадалась… — С уст Розы сорвался тихий, счастливый смех. — Почему любовь нельзя скрыть? Все знают это чуть ли не с момента нашего первого поцелуя.
Они поцеловались снова. Иногда их охватывала такая страсть, что вся ее решимость воздержаться от интимной близости до свадьбы могла растаять в один миг. Ласковые, нежные прикосновения рук Ричарда к ее телу вызывали у лес возбуждение, переходившее в экстаз. И в то же время ей необходимо было привыкнуть к этому необычному для нее состоянию, похожему на сладкое головокружение, которое испытывают на высоких качелях. Розе казалось, что ею овладела страсть слишком огромная, чтобы поместиться в сердце и она сводит ее с ума. Любовь опьяняла, будоражила и временами даже пугала.