Танцы с королями
Шрифт:
— Как прекрасно ты выглядишь, моя дорогая! — сказал Мишель Розе после того, как все обменялись приветствиями и Ричард был ему должным образом представлен. — Увидев тебя, мне опять захотелось взяться за кисть. Какой портрет я написал бы с тебя в этом очаровательном платье! — Роза ласково дотронулась до его руки. Ричард предупредительно уступил художнику свое место на софе.
— Любому своему портрету я предпочитаю картину с пони, которую вы подарили мне в детстве. Теперь она висит в моем версальском будуаре.
В этот момент в разговор вступила Жасмин, вспоминая о том, как радовалась в свое время Роза
— Невероятно! Я уверен, что это портрет моего прапрадедушки с материнской стороны, гугенота. Он служил в мушкетерах при Людовике XIV.
В помещении наступила мертвая тишина, нарушавшаяся лишь потрескиванием дров, горевших в камине. Брови Розы в удивлении высоко взметнулись. Лицо мсье Балена выражало неподдельный интерес, а у герцогини перехватило дыхание, и она дрожащей рукой схватилось за горло.
— Как звали вашего прапрадедушку?
— Огюстен Руссо.
— Это он…
Ричард был поражен, словно гром ударил среди ясного неба:
— В это трудно поверить! Его сын Эдмунда, ставший после смерти отца главой банковского дома Руссо, был дедушкой моей матери. В детстве мне часто рассказывали о том, как вся семья чудом спаслась от преследований и бежала в Англию, но я не пойму, почему этот портрет оказался здесь?
Роза быстро соскочила с софы и подбежала к нему:
— Этот особняк когда-то принадлежал ему и был построен по его заказу моим прадедушкой. Руссо бежал отсюда после отмены Нантского эдикта.
Ричард взял ее за плечи и внимательно посмотрел в глаза. Его лицо выглядело озабоченно-недоумевающим.
— Ты уверена в этом? Ведь фамильное поместье Руссо, Мануар, находилось в Гавре. Насколько мне известно, именно оттуда он отправился в Англию, после того, как расправился с драгунами, жестоко убившими его отца. Я побывал там во время своего первого приезда во Францию и обнаружил полное запустение. Рассказывая о прошлом, моя мать и ее родители никогда в моем присутствии не упоминали о Шато Сатори.
И тут заговорила Жасмин. Она встала с кресла, как бы подчеркивая этим важность того, что собиралась сказать:
— Думаю, что смогу вам все объяснить. Огюстен Руссо подарил Шато Сатори прабабушке Розы Маргарите Дремонт, моей матери… — она показала рукой на портрет, висевший над камином. — Вы светский человек, лорд Истертон, и поймете меня, если скажу, что ее происхождение делало невозможным брак с Огюстеном Руссо. Она не была связана узами родства ни с ним, ни с его детьми, и он, должно быть, имел в виду, что его будущие потомки могут востребовать эту собственность
— Так будет и дальше! — твердо заверил ее Ричард.
На сморщенных губах Жасмин появилась добрая улыбка:
— Я и не сомневалась в том, что вы так скажете. Не будет ли преждевременным с моей стороны выразить предположение, что круг любви, разорванный более столетия назад, наконец-то замкнулся?
— Если я в ваших глазах подхожу на эту роль…
— Тогда давайте попросим Розу принести из библиотеки ту книгу, которую я обещала дать вам почитать, когда вы были здесь в прошлый раз. Если вы не возражаете, я бы хотела, чтобы мсье Бален остался здесь.
Когда Роза вернулась из библиотеки, пробыв там полчаса, все уже было обговорено: приданое, день свадьбы и так далее; одна створка двойных дверей гостиной слоновой кости была распахнута — знак того, что ей пора входить. Она положила книгу на столик, стоявший сбоку у стены, и вошла. Ричард, ждавший ее, взял Розу за руку и повел вперед. Его лицо, дышавшее счастьем, сказало ей все без слов.
Обед был на удивление, превосходным: даже в Шато Сатори, славившемся своей отменной кухней, Жасмин, сколько ни напрягала память, не могла вспомнить ничего подобного. Ее повара превзошли самих себя, а Мишель предложил тост за помолвленную пару, высказанный в витиеватых, необыкновенно красивых выражениях. Однако Жасмин была немало озадачена, заметив в Розе какую-то странную задумчивость. Вскоре все выяснилось, когда незадолго до отъезда Розы и Ричарда она осталась наедине с внучкой. Жасмин попросила помочь ей подняться наверх, чтобы вручить подарок по случаю помолвки. Пока королева не дала своего, согласия на ее брак, Роза не могла носить подаренное Ричардом обручальное кольцо с сапфиром. Жасмин же для себя считала вопрос окончательно решенным и хотела, чтобы внучка носила брошь с рубинами и бриллиантами, которую ей самой подарил Людовик XV, когда они оба были молоды и он влюбился в нее.
— Какая тонкая работа, бабушка! — Роза уселась на стул перед зеркалом в спальне Жасмин и разглядывала отражение броши, которую она прикрепила у края декольте. Странно, что дарителем этой драгоценности был ее отец, которого она отчетливо помнила по своему первому посещению Версаля. Затем внезапно Роза почувствовала, как прошлое почти осязаемо прикоснулось к ней во второй раз за последние несколько часов. Слезы подступили у нее к горлу, и она закрыла глаза рукой.
— Дитя мое! Что случилось? — Жасмин заволновалась не на шутку.
Из уст Розы вперемешку со всхлипами вырвался неожиданный ответ:
— Как бы я хотела, чтобы в жилах. Ричарда не текла кровь Руссо…
— Но почему? Для меня это наоборот имеет огромное значение. Когда вы поженитесь, Огюстен и Маргарита наконец-то будут вместе!
— Нет! — Роза вскинула голову. — Возможно, они и любили друг друга, но с самого начала над ними тяготел злой рок. А что, если теперь все их несчастья обрушатся на нас с Ричардом и помешают нашей свадьбе? Я очень боюсь, бабушка! Когда он стоял у того портрета и я услышала, что он — потомок Огюстена Руссо, у меня словно земля ушла из-под ног. Я поняла, что наша любовь в опасности.