Танцы в лабиринте

Болучевский Владимир

Повесил трубку и вернулся в машину.

— Давай-ка обратно к Герке, — сказал он Петру. — Я сейчас, точно, стакан вмажу.

— А чего это вы опять все вместе? — удивился Герман, открыв им дверь.

— А ты небось уже всю жижу всосал? — Гурский помогал Элис снять куртку.

— Да полно еще… А что случилось-то?

— Да видишь ли, — Волков повесил куртку и прошел на кухню, — ерунда там какая-то, у этого бой-френда.

— В смысле? Нет его, что ли?

— В

том-то и дело, — Гурский сел к столу и налил себе большую рюмку водки. — Он-то там есть. Но, с другой стороны, его больше нет. Совсем.

— Недопонял я ваших каламбуров…

— Мертвый он там лежит. Грохнули его, — Гурский одним махом выпил водки и занюхал кусочком черного хлеба. — Чего тут непонятного?

— Ни фи-га себе… — Герман вскинул брови. — А Жаклин?

— А ее нету. И квартира нараспашку.

— Ни фига себе…— задумчиво повторил Герман. — А… Петь, и что?

Волков придвинул стул Элис и сам тоже сел к столу.

— А что? — пожал он одним плечом. — Нет ее там, и слава Богу. Еще бы и этого не хватало. Может, она еще до него не доехала. А может, приезжала раньше, чем договаривались, книжку оставила и уехала. Мы же там не искали. Вы с ней как договаривались, — обернулся он к Элис, — на какое-то строго конкретное время?

— Нет, — покачала она головой. — Жаклин сказал… вечером. Но я так решил — после десять.

— А созвониться, ну, когда она там уже будет?

— Нет.

— Ну понятно… Слушай, а она что — живет там?

— Нет, — опять покачала головой Элис. — Это… он ее друг. Но она имеет ключ.

— То есть вещей ее там быть не должно?

— Я не знаю, но… нет, я так думаю, вещи в общежитии. Она туда толка приходит и уходит.

— К Славе этому?

— Да.

— Ясно. А в общежитие ты можешь позвонить, узнать — там она или нет?

— Да, — кивнула Элис, встала из-за стола и вышла из кухни.

— А как его грохнули? — Герман потянулся за сигаретами, раскрыл пустую пачку, смял ее в кулаке и бросил в мусорное ведро. — Светка, принеси там, в комнате…

— Да башку проломили, судя по всему. Но я же вскрытия не делал. Лежит он в куртке, свет везде горит, дверь не заперта. Черт его знает… Ну что? — взглянул он на вернувшуюся Элис.

— Ее нет, — тихонько сказала она и подняла на него растерянный взгляд громадных черных глаз.

— Ну и что вы все на меня уставились? — Волков оглядел присутствующих. — Рано еще дергаться. Мало ли где она может быть? Может, у нее этих бой-френдов, как… Ментам про Славу этого сообщили? Сообщили. Ну и давайте через денек, если она, конечно, сама не проявится, и про Жаклин вашу заявите. Пусть менты и ищут. Им проще. Их много, им за это жалованье платят.

— Петя… ~ Гурский взглянул на Волкова. — Ну какие менты? Ты сам-то прикинь.

— А что? Через денек-другой, еще раз говорю, если она не загуляла и сама откуда-нибудь не вынырнет к тому времени, заявите: так, мол, и так, наша подружка

была знакома с таким-то, а его грохнули, как выясняется…

— Прости, — перебил его Гурский, — а как мы узнали, что его грохнули?

— Ну я не знаю… позвонили, там, или зашли, а соседи и рассказали. По телевизору, в конце концов, увидели, наверняка в новостях покажут. Ну вот, его, дескать, убили, а она куда-то пропала, а мы волнуемся. Консулу сообщите. Менты, если узнают, что иностранная гражданка куда-то замусорилась, да еще, если из консульства позвонят, они вообще все на уши поставят. А, Алиса?

— Это очень плохо… — сокрушенно покачала та головой.

— Для тебя?

— Для всех. Для американский группа.

— Да уж чего хорошего. Но я повторяю — рано дергаться. Гурский, а чего это ты в одиночку хлопнул? — Волков придвинул к себе все рюмки и наполнил их. — Давайте-ка лучше за то, чтобы все обошлось. Чтобы все хорошо было.

Все чокнулись и выпили.

— А что у тебя за контора? — спросил Герман, закусывая салатом.

— Да… охрана, сопровождение. Всяко-разно.

— Частный сыск?

— Незаконная оперативно-розыскная деятельность запрещена. Только ментам можно, ну и прочим госструктурам. С санкции прокурора.

— Ага, конечно…

— Ребята, ну рано дергаться. Серьезно. Да и… я даже соседей официально опросить не могу. Пошлют меня куда подальше, и все. Имеют полное право. Или в ту же ментуру сдать. И очень даже просто.

— Тебя сдашь…

— Ну, это я так. Но не обязан никто мне ничего рассказывать. Ментам и то не говорят, а уж мне… Сашка, ты чего? — взглянул вдруг Волков на Адашева-Гурского.

Александр очень побледнел, склонился над столом и стал медленно сползать со стула, заваливаясь прямо в объятия обескураженного Германа.

Петр вскочил, отстранил перепуганную Элис и склонился над другом, хлопая его по щекам.

— Что с тобой?

— Не знаю… — еле слышно прошептал Гур-ский.

— Ребята, — Светлана выскочила из кухни, — я сейчас «скорую»…

— Да какая там «скорая», — крикнул ей вслед Волков, — пока она приедет, он у нас откинется. Сашка, что с тобой?

— Плохо…-выдохнул Александр.

— Герка, — Петр быстро надевал на себя в передней куртку, — давай его ко мне в машину! Сейчас, я помогу. Света, куртку его захватите… Сашка, ты идти можешь?

Гурский слабо кивнул и, опираясь на Германа, переступал ватными ногами.

— Ну и хорошо, давай его в лифт… На улице Волков с помощью Германа уложил Адашева-Гурского на заднее сиденье, сел за руль и завел мотор.

— Ты позвони, как он там…— сказал Волкову Герман. — А куда ты его, кстати?

— Да здесь недалеко клиника платная. Там его быстро откачают.

— Бабки-то есть?

— Есть. Я позвоню.

Джип, выезжая со двора, мягко качнулся на колдобинах и покатил по Среднему проспекту. Все дальнейшее Гурский помнил очень смутно.