Танец Арлекина
Шрифт:
Умбекка страдала.
Знать такую тайну и не иметь возможности ни с кем поделиться? Какие муки! Решив ничего не говорить Джорвелу, Умбекка принялась осторожно намекать матери на то, о чем узнала. Умбекка отлично понимала, как разозлится мать на Руанну за то, что та столько времени хранила от нее, стольким ради дочери пожертвовавшей, такую тайну.
Осторожные намеки вскоре стали куда более прозрачными.
«Она — „мисс Р“! — кричала как-то вечером Умбекка матери. — Руанна — „мисс Р“! Как ты не понимаешь!»
И вот тут случилось самое ужасное. Да, мать Умбекки уже давно объявила
И вдруг это произошло.
Досточтимая Ренч никогда не отличалась крепким здоровьем. И вдруг ее организм взбунтовался против страстей, которым она себя подвергала в течение стольких лет. Последнее испытание оказалось роковым. Правда, Умбекка так и не узнала, что сгубило мать — чрезвычайное горе или чрезмерная радость. У матери кровь хлынула горлом, и она без чувств повалилась на окровавленные простыни.
Самым тяжелым оказалось сообщить о случившемся Руанне.
Руанна и так была в ужасе. Когда же она узнала о том, что именно послужило причиной смерти матери, она вконец отчаялась.
Руанна была в ярости. Она принялась обвинять сестру в лицемерии. Умбекка никогда не понимала, что Руанна любит мать гораздо сильнее и искреннее, нежели она сама. Некоторым могло показаться, что угрызения совести, испытываемые в ту пору Руанной, смешны, столь же смешны, сколь и былые амбиции ее матери, сколь зависть и ненависть Умбекки. Однако на следующий день после похорон матери Руанна ответила согласием на предложение Джорвела.
Блестящая партия! По крайней мере, в глазах посторонних. Вскоре скончался отец Джорвела, и Джорвел вернулся в Ирион. Умбекка, естественно, сопровождала новобрачных, удовольствовавшись ролью компаньонки сестры, а затем, после рождения детей, стала их нянькой.
Что же до Руанны, то мужа она не любила, зато обожала своих детей и была добра — неизменно добра — к сестре. «Мисс Р» — загадочная «мисс Р» — опубликовала с тех пор только один роман под названием «Красавица долины», однако это произведение особого успеха не имело, и больше книг Руанны не выходило.
Ну, что ж, хотя бы это могло порадовать Умбекку. Но не радовало. Не радовало и то, что замужество Руанны оказалось несчастливым. Ведь если на то пошло, даже принеся себя в жертву, Руанна отняла у сестры то, чего той хотелось больше всего на свете. Этого нельзя было простить. Минуло четыре цикла с тех пор, как умерла Руанна, а Умбекка вспоминала о ней каждый день.
Она больше не читала романов.
ГЛАВА 23
ВИДЕНИЕ
Время настало поистине волшебное.
Поначалу получалось неуклюже, да и вообще первые девять шагов Джема можно было приписать счастливой случайности. Прошло несколько дней, прежде чем изумленный юноша сумел вновь встать на ноги, да и потом далеко не сразу освоил костыли и научился уверенно опираться на них. Но гораздо раньше он понял, что это возможно. Джем обнаружил, что его скрюченная нога сильнее, чем он предполагал, что на нее можно переносить вес тела, пока переставляешь костыли. Вот это было самое трудное — сделать новый шаг, наклонить тело вперед, толкнуть себя. Он выпрямлялся,
Мало-помалу, за время холодного сезона следующего года Джем научился ходить плавно и ровно. Но как он скучал по удобному креслу-каталке! Однако постепенно Джем понял, что теперь кресло ему уже не друг. Да, оно стояло в самом конце галереи, звало его к себе, готовое в любой момент подставить сиденье, но кресло стало знаком не победы, а поражения. Джем добирался до конца перехода, без сил падал на кресло, откликавшееся жалобным скрипом… но только для того, чтобы всей душой пожелать как можно скорее встать снова. Он понимал, что от увечья ему некуда деться, но если он все же умел стоять и ходить, то должен был именно вставать и ходить, а не ездить на стуле с колесиками.
Негнущаяся нога доставляла Джему больше хлопот. Она не желала следовать за телом. А скрюченная нога то и дело цеплялась за негнущуюся. Негнущаяся отъезжала в сторону, задевала за костыль. Варнава постоянно был начеку. Он то и дело подбегал к другу и помогал, подталкивал непослушную ногу. А это было небезопасно. В итоге оба ходили в синяках. Джем падал снова и снова, и, как правило — на Варнаву.
Чаще всего они смеялись.
Но иногда плакали.
Бывало, на Джема нападало отчаяние. Он не мог добраться до кресла и в такие мгновения был готов сдаться. Не раз он кричал: «Все без толку! Ничего не выйдет!» И снова со стуком падали на пол костыли, и снова отчаянный крик Джема эхом разносился по пустынной галерее. А потом Варнава смотрел на него понимающими, полными слез глазами, и отчаяние Джема таяло, как тает снег под порывами теплого ветра в сезон Вианы. Потом Джем плакал и смеялся и повторял: «Ох, Варнава, какой же я глупый!»
Джем оказался прав, когда почувствовал — еще тогда, когда сделал первые робкие шаги на костылях, что жизнь его с этих пор резко изменилась. В этом году, как только наступил сезон Вианы, Джем и его маленький друг приступили к тому, о чем давно мечтал юноша. Замок должен был раскрыть перед ними свои тайны.
До сих пор по вечерам они путешествовали исключительно по галерее. Теперь же, когда Джем научился ходить более или менее уверенно, он решил, что пора расширить границы прогулок. Варнава, радостно сверкая глазами, согласился. Уже целых два цикла Джем прожил в лабиринте комнат и коридоров замка, но не знал почти ничего, кроме нескольких обжитых комнат. Теперь карлик мог отвести его к чудесным сокровищницам, таившим в своих недрах старинные канделябры, кубки и щиты.
Начались теплые дни. Солнце золотило древние стены. Два друга отправились обследовать замок. Путешествия поначалу были короткими и не слишком удачными. Пройдя небольшое расстояние, Джем и Варнава возвращались к точке отправления. На разведку они выходили только в те часы, когда мать Джема спала, а двоюродной бабки, которая наверняка не одобрила бы такой род занятий, не было поблизости. Если и считать приключениями то, чем занимались юноша и карлик, то приключения эти были не слишком опасные, хоть и увлекательные — ведь оба героя возвращались из своих странствий к чаю.