Танец Грехов
Шрифт:
Задул холодный ветер, и Соломон поёжился.
— Нет, не совсем. Я описал, что этот придурок учудилза последние несколько месяцев. Искажение пространства эта не шутка, Аристарх.И тебе ли об этом не знать.
— Ближе к сути.
— Ты должен убить мальчишку, вот и всё. Перед этим,конечно, стоит узнать, с кем он заключил этот злосчастный контракт. Вот всё,что я прошу.
Аристарх доброжелательно улыбнулся, но взгляд еговыдавал оскал хищника на блеющую жертву.
— Ты, старик, решил приказывать мне?
— Это не приказ, а настоятельная просьба. — Нельзяшутить с этим монстром. Даже если Соломон приложит все свои силы, чтобы снестиголову Аристарху,
— Будешь шантажировать меня листочком? — Аристархулыбнулся своими белыми, как снег, зубами. — Старик, мне кажется, ты совсем изума выжил. Ступай, если у тебя нет ко мне ничего дельного.
— Взгляни, что в нём написано, — настаивал Соломон,выдерживая тяжёлый, как свинец, взгляд. — Взгляни, может по-другому заговоришь.
Охотник взял листочек и развернул его. Глазапобежали по строчкам и лицо его на секунду, всего на одно мгновение,изменилось, приняв озадаченный, удивлённый, вид. В следующую секунду оно сновастало надменным и спокойным, но старику было достаточно и секунды.
— Это всего лишь совпадение, — сказал Аристарх,выбрасывая клочок бумаги в потоки бурной воды, — совпадение, которое ровнымсчётом ничего не значит.
— Как раз-таки значит, — усмехнулся Соломон и опёрсяна кованый забор, втянув свежего воздуха. — Все наши проблемы растут из того,что ты тогда не завершил свою работу полностью, Цезарь.
— Не называй меня так, — прошипел Инквизитор с темже холодом в голосе. — Работу я своюсделал даже больше, чем требовалось. После того дня мы все стали спатьспокойнее. И не говори о своих проблемах, как будто они общие. Ты так жалок,что не можешь прикончить какого-то зелёного парнишку. По-твоему, у меня нетдел, старик? — Голос его начинал закипать. — Я не твоя мамаша, чтобы делатьтвою работу за тебя. Если интересен контракт этого мальчишки, сам обратись кГрехам. У тебя ведь есть выходы на них, верно? — Аристарх вперил в Соломонатяжёлый взгляд. — Думаю, тебе полезно будет промять кости. Ты обрюзг ипожирнел, да так, что не можешь самолично решать проблемы. Может тебе сиделкунанять? Какой позор! Вы все меня разочаровываете. И с каждым днём всё сильнее.А теперь пошёл вон, пошёл вон плести свои интриги. — Соломон только собралсяуйти, прожёвывая горький вкус унижения, но Аристарх остановил его и сердце старикаушло в пятки. «Не показывай своего страха». — Если ты ещё раз посмеешькоснуться деталей того дела, твою голову скормят демонам завтра же. Хорошегодня, святейший.
Он выпалил эту речь и ушёл. Через несколькомгновений силуэт его пропал, будто растворившись в воздухе. Соломон выждалнесколько минут и только потом громко выругался.
«Ещё как посмею… — язвительно думал он про себя, —ведь этот мальчишка, Виктор Зверев — твой единственный просчёт, твойединственный промах. Твой главный позор и твоя главная слабость».
Смеясь себе под нос, архиепископ Соломон скрылся вутреннем тумане.
Глава XXI. Тайное всегда становится явным (2)
— Плохая это идея, вот что я думаю.
— Всё будет нормально, говорю тебе. Не кипятись.
— Как можно не кипятиться, когда мы тут кровавоежертвоприношение
— М-м-м! МММ! Вмм!
Кинжал лежал на большом камне, скрючившись в позумладенца. Рот ему перевязали старой, вонючей и рваной тряпкой, стянув её назатылке. Чёрная дублёнка пленника изрядно изорвалась, сам он пропах мочой,дерьмом и потом, его испуганные, будто кроличьи глазки бегали туда-сюда. Руки иноги тоже связали крепко двумя кожаными ремнями, которые сдёрнули с двух егобывших товарищей, которые теперь крепко спят в глубоком снегу. Однорукий иВиктор стояли тенями над ним, смотря на своего пленника, как на подопытнуюкрысу. От этого сердце Кинжала сжималось всё сильнее, и тёплая струя мочи пустиласьпо ноге.
— Ты вообще уверен, что это делается так? —поинтересовался Однорукий, оглядывая алтарный камень. Внушительных размеров, вширину как несколько автомобильных крыш, в высоту — почти доставал беловолосомудо пояса. На древнем камне, прямо в центре, был вытесан символ сварожич —главный символ древлян племени «Сварога».
Быть может, когда-то этот лагерь и цвёл жизнью, ноне теперь. Окружённый частоколом и по своей структуре напоминающий острогипредков, а также защищённый мощными барьерными печатями по всем сторонам света,этот лагерь, который на карте назывался «Искры», был совсем пуст. От былоговеличия остался только пепел и выжженная земля.
— Я знать не знаю, как приносить жертвы демонам, —ответил Виктор, — не моя это специальность.
— Твоя специальность — это заключать контракты спаханом Ада, — усмехнулся Однорукий. После того, как беловолосый узнал, Викторто и дело терпел уколы и издёвки своего товарища.
«Ладно уж, пусть лучше шутит, чем боится, — решилпро себя Виктор, — глядишь и я успокоюсь...»
— И что,будем вот так стоять? Ждать, когда этот вонючка в своём же дерьме коней двинет?— Однорукий задрал свою протезированную руку, будто угрожая пригвоздить пленникак холодному камню. Кинжал дрогнул и зажмурился. — Смотри-ка, боится. Как тебе вроли жертвы, а не охотника, сукин ты сын?
— Оставь его. — Виктор присел на камень поменьше,который стоял рядом с потемневшим от пожарища каменного изваяния бога Сварога.
К удивлению Виктора и Однорукого, это былаполноценная статуя, в полтора-два раза выше человеческого роста, пестрящаяреалистичностью и мелкими деталями. Это был высокий мужчина, широкоплечий, одетыйв свободную рубаху, с коротким рукавом, из-под который виднелись налившиеся,мощные мышцы. Глубоко посаженные, мудрые глаза, сильные руки, сложенные вместе,они упирали огромных, титанических размеров кузнецкий молот в такую жегромоздкую наковальню. Перед богом, по правую руку стоял алтарный камень, а полевую — на каменной, резной подставке, располагалось кострище. Длинные волосы,спадающие почти до плеч Сварога, были обхвачены обручем. Каждый волос, каждыйпалец, даже узоры на рубахе — всё было выполнено искусным мастером, и парнидолго удивлённо рассматривали эту статую. Пламя, лизнувшее своего отца, покрылосажей и тенью лицо Сварога, придав ему жуткий и суровый вид.
— Ладно, оставлю, — пожал плечами Однорукий. — Разуж мы нихрена пока не делаем, скажи мне, умник, почему этот лагерь к чертямвыжгли? Судя по карте, это один из пяти лагерей, пусть и не самый крупный.
Они наткнулись на этот выжженый языческий лагерьсовершенно случайно. Виктор хотел вывести их ближе к северо-востоку, где, судяпо карте, располагалось небольшое капище «Стрибога».
«Вряд ли там теперь кто-то есть, — сказал тогдаВиктор, — учитывая карту, то капище атаковали первым. В крупные лагеря намлучше не соваться».