Танец над вечностью
Шрифт:
— Они дружили. Такие разные, они как будто дополняли друг друга. Холодная строгая гордячка Шарлотта и веселое огненное солнышко Ежения. Мое солнышко…
— Но Шарлотта могла притворяться, а на самом деле завидовать подруге, ревновать к ней и… — не сдавался я.
— Когда мы стояли перед алтарем, Шарлотта плакала. И вовсе не от счастья. Довольно об этом. Пойдемте, я покажу вам Белый сад.
Это были гигантские розы. На открытой ветрам террасе, которая нависала над ущельем, расцветали сотни причудливых роз, окрашенных в багрово-синие оттенки. Я не удержался и подошел ближе, чтобы потрогать один из цветков. Соль. Огромный
— Говорят, что они меняют форму и цвет в зависимости от времени года, но я ни разу не видел их белыми, — пробормотал Рыбальски и вздохнул, кивнув на дальний угол сада под разрушенной кровлей. — А там была заброшенная оранжерея. Я хотел сделать жене приятное и купил замок у ее родни, думая, что она займет себя цветоводством подальше от городской суеты, поправит здоровье, но…
— Но что?
— Не сложилось, — уклончиво ответил он. — Замок ей почему-то не понравился. Тут несколько… одиноко. Далеко от города. Рядом только селение общины и несколько горных деревушек. Не то общество, одним словом. Но для вас, фрон профессор, это же то, что нужно, верно? Один из предков Шарлотты был генералом имперской армии, героем войны. Он превратил это место в настоящую крепость. Замок может выдержать длительную осаду, если забить подвалы провиантом и…
— А я слышал, что он баловался с колдовством, — закинул я удочку.
— Что вы такое говорите! — возмутился Рыбальски. — Жуткое невежество! Генерал Гибауэр был просвещенным человеком, не чуждым прогресса инженерной мысли, и то, что вместо ноги у него был механический протез, вовсе не делает его колдуном!
— Хм, интересно. Кстати, я слышал, что он устроил здесь казармы. Не покажете, где?
Медленно созревающий план наконец-то оформился в ясную идею. Казармы. Прекрасное место для засады.
Мы шли мимо длинных сооружений, которые лепились прямо на скале. Ветер здесь был еще сильнее, неистово воя и сходя с ума от бешенства. Под ногами ревела горная река, низвергая пенные потоки вниз. Казармы и плац. Идеально. Но клюнут ли? И община может пострадать.
— Насколько многочисленная община? — перекрикивая шум ветра, спросил я. — Сколько там человек?
— Человек двадцать, наверное. Вы не волнуйтесь, они в основном мирные, если только…
— Если только что? — я начинал уставать от постоянных недомолвок.
— Я хотел открыть здесь старое мыловаренное производство, предложил им работу, а это дурачье почему-то взбунтовалось. Они странные, много бесцветных и…
— Бесцветных? Я непременно наведаюсь в общину. А еще, фрон Рыбальски, очень прошу, прекратите увиливать. Я уже поручил казначею ордена когниматов подготовить все документы. Я в любом случае куплю замок, так что можете ничего не скрывать.
Рыбальски хотел было возмутиться, но передумал и просто кивнул, ежась от ветра. А я разглядывал характерные элементы перекрытий, с болью в сердце узнавая в них знакомые очертания храмовых построек Асада, где нам пришлось держать последнюю оборону города. Впрочем, в схожести не было ничего странного, ведь и замок когда-то принадлежал Святому Престолу. Но почему же его хотели уничтожить? Придется еще раз наведаться в архивы Ордена Пяти. А может Нишке удастся что-нибудь узнать в монастыре святого Августина? Если здесь было нечто, что церковники хотели скрыть, то оно, скорее всего, тут и осталось. Возможно, как
— А где библиотека? В подземелье? — вскинулся я, осененный новой идеей.
— Знаете, фрон профессор, вы сейчас напомнили мне Сигизмунда, — улыбнулся Рыбальски. — Когда я купил замок, он прознал, что его прадед был невероятно богат и собрал здесь огромную библиотеку, которая пропала после его смерти. И мой мальчик, как вы сейчас, загорелся найти книги.
— Даже так? — заинтересовался я. — И нашел?
— Облазил здесь все…
А если это сын? Хотел защитить мать от постоянных измен отца? Но его даже не было на свете, когда пропала Ежения!
— … но так ничего и не нашел. А я думаю, что никакой коллекции книг и не было вовсе. Библиотека здесь стеклянная. Пойдемте, покажу.
Огромное пространство, наполненное светом. Светом, многократно отраженным от бесконечных стеклянных шкафов. Причудливый лабиринт света, но удручающе пустой. Стеклянные полки пустовали. Книг не было. Только пыль. Она танцевала в воздухе и умирала на полках. Но мне на мгновение почудилось, что я их вижу. Тяжелые фолианты, древние свитки, истертые летописи. Самое ценное. Знания. Я зажмурился, втягивая воздух. Он пах книгами. Словно зачарованный, я провел рукой по одной из полок. Мягкая теплая кожа фолианта. Как будто животное, истосковавшееся по человеку. Что за наваждение? Я открыл глаза. На пальцах была пыль, а на стеклянной полке — след моей пятерни. Рыбальски смотрел на меня с легкой усмешкой.
— Уже представляете, как разместите здесь свою библиотеку? — лукаво спросил он меня.
— Когда вы купили замок?
— Пять лет назад.
— Сколько тогда было Сигизмунду?
— Пятнадцать, хотя нет, как раз исполнилось шестнадцать.
— И сколько времени он провел в замке? В поисках?
— Все лето, — Рыбальски улыбался, ему было приятно вспоминать о сыне и говорить о нем. — Он тогда загорелся воинской славой, захотел стать похожим на генерала Гибауэра и пойти служить обычным солдатом, как начинал его предок, но Шарлотта грудью легла, чтобы этого не допустить. Уже тогда было неспокойно на границе. Сигизмунд попытался сбежать и тайком вступить в имперский легион, хорошо, что капитан Чапка поспособствовал, и его вовремя поймали. К счастью, потом мальчик увлекся механикой и…
Я вздрогнул, стараясь не выдать себя. Опять механика!
— … и благодаря аускрету Альбертини стал бредить изобретениями. А тут еще и Шарлотта рассказала ему про дедушку, которого все считали спятившим чудаком-ученым… Простите… — вдруг сконфузился Рыбальски. — Я вовсе не имел в виду, что считаю профессоров… то есть не всех… не вас… просто…
— Все нормально, — рассеянно отозвался я. — У меня действительно странные причуды, фрон Рыбальски, зато есть деньги, чтобы себе их позволить.
Наведавшись в общину, я еще больше укрепился в своих подозрениях. Все было взаимосвязано, но связь эта была настолько тонка и трудноуловима, что я никак не мог ее поймать. Община состояла из потомков тех несчастных прокаженных, которые были сосланы в горы доживать свой век, но выжили молитвой и милостью Единого. Малоразговорчивые и нелюдимые, они чем-то неуловимо напомнили мне Луку. Но его сестра была совсем иной. Неужели эти двое как-то связаны с колдовством? Надо будет расспросить об их семье. Сдается мне, там что-то нечисто.