Танец Опиума

Lime.lime

— Жаль, — огорчилась Сакура. — Я давно с ним не виделась…

Брюнет поцеловал девушку в макушку и снова полной грудью вдохнул пьянящий аромат её волос…

***

— Сакура! Блин! — ворчал Саске, у которого уже нервы сдавали. Через час они должны были вылетать на самолёте, а Сакура всё ещё не удосужилась собрать свой чемодан, ко всему прочему, так и расхаживала в мешковатой толстовке и шароварах.

Обычно Харуно была более обязательной, но в этот раз о скорой поездке в знойный Дарвин ей сообщили слишком поздно, и более двух дней она бегала по магазинам, закупаясь всем необходимым. Поэтому девушка вовремя

и не успела собрать чемоданы.

— Неблагодарные скоты! — в ответ ругалась Сакура, у которой венка на виске от переполняющего её гнева пульсировала. Ох уж эти гормоны! — Я и так за вас все ваши вещи собрала, а вы ещё и подгонять меня вздумали!

— Сакура, у нас рейс через час, — мягче произнёс Итачи и подал ей аккуратно сложенную стопку нижнего белья (они с Саске старались помочь, чем могли). Девушка без капли смущения рывком забрала бельё и сложила в чемодан.

Она уже давно перестала смущаться братьев. Ближе них у девушки никого не было. К тому же стадия привыкания друг к другу прошла ещё в первые полгода её проживания в доме Учих. Кто, как не Сакура, покупал их труселя, пены для бритья, детские крема для обмороженных мозолистых ручек и гигиеническую помаду для потрескавшихся мужских брутальных губ? Всеми этими закупками от начала и до конца занималась Харуно, тратя своё драгоценное время. Поэтому попросить кого-то из них аккуратно собрать все её трусики — детский лепет по сравнению с тем, что просили купить или сделать братья.

Вот, например, на протяжении всей недели Сакура, как ошпаренная, покупала вместительные чемоданы, а затем ещё и упаковывала их вещи, собирала аптечки, гигиенические принадлежности, давала указания домработникам и покупала еду в дорогу. А теперь они посмели её подгонять! Харуно рвала и метала!

— Да кого это еб…

— Тщ-щ-щ, — приложив палец к губам, напомнил Итачи. — Не ругайся. Спокойнее. У тебя ещё целый отпуск с Хиданом впереди. Успеешь наматюкаться.

Девушка цыкнула и рывком забросила футболку в чемодан, а затем топнула в ярости ногой.

— Ты, — девушка указала на Итачи. — Собирай лифчики! А ты, — Сакура тыкнула пальцем в сторону своего возлюбленного, — положи тампоны и прокладки в сумку!

Оба обречённо кивнули и принялись делать то, что им было велено. Итачи уже с прискорбием понял, что на рейс они не успеют, поэтому складывал в стопку бюстгальтеры неторопливо и со старанием. Саске же, надувшись как индюк, запихивал вещицы женского туалета в чёрную объёмистую сумку.

— Что с ней? — шёпотом спросил у братца Итачи.

Саске надул нижнюю губу и глухо ответил:

— Стресс от наших сборов и, наверное, критические дни одновременно…

— А-а-а… — протянул старший Учиха. — Теперь всё понятно.

— Ты ещё не знаешь, какой стервой она может быть в свои месячные.

Итачи закатил глаза и погребальным тоном сообщил:

— Поверь, знаю…

Ох, всё знали стервозную Сакуру — женщину, которая подменяла милашку-Сакуру в тяжелые времена критических дней. Уравновешенная, спокойная и рассудительная до мозга костей Харуно превращалась в дьяволицу и оставляла желать лучшего всем окружающим личностям, а в особенности Саске и Итачи. Братья в своём личном календаре отмечали дни ада и старались не появляться на глазах взбешённой истерички. Обычно Сакура не только кричала, но и распускала руки, устраивая парням настоящее заключение

строгого режима, когда и шагу лишнего было опасно ступить. И ведь упаси бог, если слово лишнее ей скажешь! Сначала уйдёт из дома, хлопнув дверью, затем сядет на лавочке и заплачет, а позже вернётся и выскажет всё, что накопилось.

Вела себя Сакура хуже маленького дитя и беременной женщины, когда у неё наступали критичные дни. Поэтому братья и обращались с дурнушкой как с малым дитём и беременной женщиной в одном лице. Чтобы успокоить, таскали ей сладости, и девушка сразу же смирнела. Но в этот раз на плечи Харуно свалилась не только жуткая нервотрёпка, но ещё и беременность, поэтому успокоить бедную Сакуру возможностей стало маловато.

Братья Учиха просто молча терпели излишки бурного нрава и плохого настроения и смотрели на то, как по комнате носится взбешённая всеми правдами и неправдами жизни дурнушка.

— Ей ещё долго собираться? — осторожно поинтересовался Саске у братца.

Итачи пожал плечами, мол, откуда мне знать?

— Сам у неё и спроси, — ответил он, закончив со своей работой. Пока Сакура копалась в своем шкафу, Итачи умудрился уложить нижнее бельё в чемодан и остаться незамеченным.

— Нет, ты спроси, — шикнул Саске. — Она на тебя кричать не будет.

— С чего ты взял?

— Она тебя больше любит.

Итачи усмехнулся и съязвил:

— И это мне сказал парень дьяволицы, с которой он вот-вот обручится.

— Ну, Ита-а-ачи… — взмолился Саске. — Ну, будь примерным братиком! Я ведь не выдержу!

— Раз взялся за гуж, не говори, что не дюж, — хохотнул Итачи и из вредности решил оставить злобную Сакуру на своего младшего брата.

У Учихи-старшего был особый дар, которым мог похвастаться не каждый, а именно: усмирять строптивых и успокаивать буйных одним словом и мягким взглядом. Саске же был личностью, имевшей в заднице шило, и если уж он собрался каким-то чудесным образом сдержать буйного барана, так единственное, чем он сможет похвастаться — наставить рога на рога. Такая практика всегда оканчивалась неудачей.

— Тогда не буду спрашивать, — упёрся Саске, тяжело вздохнув. — От греха подальше.

— Ладно, — уступил Итачи с лёгкой улыбкой на лице. — Учись, пока я жив.

С этими слова старший Учиха поднялся с места и грациозной походкой настиг у шкафа Сакуру. Он галантно перехватил у неё вещи, валящиеся из её тонких рук, и помог донести всё барахло до кровати. Под жалобы Харуно о том, что её шкаф скоро разорвётся от ненужных вещей, которые вечно ей присылают её стилисты, Итачи молча укладывал всё в чемодан и смиренно поддакивал девушке. Через пятнадцать минут стараний Итачи своим бархатным мелодичным голосом спросил, сколько ещё времени потребуется Сакуре.

Харуно остановилась, посмотрела на брюнета проницательным взглядом. Сложно было догадаться, что же сейчас выберет девушка: низкие или высокие тона. Саске всё-таки склонялся ко второму и упрямо не верил в успех брата. Атмосфера накалялась, и даже сам Итачи уже понял, что миссия провалена. Он уже мысленно перекрестился и приготовился принять удар на себя на радость своему младшему брату.

Однако дурнушка тяжело вздохнула, провела рукой по взъерошенным волосам и спокойно ответила:

— Нет, Итачи, мне нужно ещё пять минут, чтобы волосы уложить. Как ты меня только терпишь с моим-то характером…