Танец Опиума
Шрифт:
— … причина, по которой Сакура не сказала мне, что я стану отцом.
— Потому что отцом стал бы не ты, Саске, а я, — поставил точку Итачи, а следом развернулся на высоком крутящемся стуле и выплеснул содержимое стакана в лица двух громил. Последние, явно не ожидавшие такого поворота событий, на секунду-другую растерялись. Это и предопределило последующее мгновение, ставшее для горе-охранников смертоносным. Итачи вспорол брюхо одному, а второму перерезал глотку, при этом изрядно испачкавшись в чужой крови.
В клубе стало тихо. Музыка смолкла. Присутствующие оторвались от
Наори, находившаяся в другом конце помещения, подняла испуганные глаза и напряглась как струнка. Она-то сразу поняла, кто пришёл по её душу.
— Бармен, повтори заказ! — громче крикнул Саске, который даже не думал шевелиться или оборачиваться, принимая во всей этой заворушке участие. Его тёмные глаза не налились ни гневом, ни слабостью, ни апатичной безысходностью. Брюнет совершенно не изменился в выражении лица, оставаясь по-прежнему спокойным и рассудительным.
Полученная информация не принесли ему никакого облегчения, как он надеялся. Ни удовлетворения, что секрет раскрыт, ни сожаления о произошедшем. Только желание выпить ещё одну рюмку водки с колой.
Бармен, уже не раз наблюдавший кровь в этом сомнительном заведении, с прежней дружелюбной улыбкой налил ещё. Казалось, мужчина даже был рад эдакому повороту событий, ведь слушать целыми днями бессмысленные разговоры своих клиентов тоже со временем наскучивает. Ни одна история не сравнится с живыми впечатлениями.
— Ну, и когда это случилось? — поинтересовался Саске, не оборачиваясь, и крутил в руках маленькую рюмку.
— После Демонстрации, — отозвался Итачи, более не желая врать ни себе, ни Сакуре, ни своему родному брату.
Со стороны Наори быстрым шагом к Учихам спешила её личная охрана. Кто-то в руках сжимал нож, а кому-то повезло меньше, и они надеялись одолеть своего оппонента в обычной рукопашной схватке.
— Ого, — усмехнулся Саске. — Втроём, что ли? — и он залпом выпил ещё одну рюмку.
Итачи увернулся от удара первого и, выхватив из-за пазухи катану, сделанную по заказу у японского мастера, твёрдой рукой резанул по правому боку противника. Прежде чем рухнуть замертво, молодой парнишка растерял вывалившиеся кишки.
— Воу, — удивлённо вскинул бровь Итачи, поднимая над собой самурайский меч. Он не думал, что детище буддиста-отшельника настолько опасно. Следом он вспомнил о вопросе своего брата, который к этому времени уже допивал третью рюмку, и кратко ответил: — Да, втроём, Саске. Вот к чему может привести излишек алкоголя в крови и твоё нежелание лечиться… — сказано было с осуждением и капелькой добротной печали.
Вспарывать животы оказалось увлекательным занятием, от которого Итачи не смог отказаться. Сносить головы с плеч перестало быть эффектным и красивым зрелищем, а вот наблюдать, как из брюшной полости вываливаются окровавленные человеческие органы, — практически искусство. К тому же убийства здорово отвлекали от наболевшего.
Саске подождал, пока Итачи расправиться с новой партией тупых остолопов, неспешно снял с головы шляпу и снова провёл рукой по зализанным, слегка грязным волосам. Стоило его старшему брату
Громкий звук заставил посетителей клуба вздрогнуть и завизжать. Удивительно, что при виде распотрошённых трупов они едва ли что-то имели против, но вот оружие привело их в такой ужас, что многие попросту помчались к чёрному входу (ох уж эти итальяшки!). Главный же был залит кровью, а преградой к нему послужила раненая, но не убитая тушка Наори. Не мог же Саске допустить побега крысы с палубы. Не для того он тащил свою задницу в ненавистную ему Флоренцию, чтобы попросту уйти ни с чем.
Итачи даже не дрогнул, будучи уверенным, что ни одна из пуль в барабане револьвера его младшего брата не предназначалась для него. Едва ли Саске даже после услышанного станет покушаться на его жизнь таким скверным образом. После выстрела Учиха-младший снова обратил всё своё внимание на алкоголь, который влиял на него исключительно положительным образом, выводя из ступора.
Бармен даже свой стульчик придвинул поближе к гостю, дабы не пропустить ни слова больше. Теперь-то он узнал лица кровожадных посетителей и был уверен, что их стычка со своей дальней родственницей в сумме с некой семейной драмой породят поистине захватывающую историю.
Итачи, не издавая ни звука, убил последний десяток смертников и, смахивая с катаны кусочки человеческого мяса и кровь, тащил за волосы несостоявшуюся беглянку. Она корчилась от боли и брыкалась, шипя и фырча. Полное отсутствие криков и молений о помиловании ни чуточку не удивили скептичных Учих. Всё-таки Наори была Учихой, а у Учих в крови текут стальные нервы, чугунное терпение и низкий болевой порог.
В клубе не осталось никого, помимо братьев Учих, любопытного бармена и смертницы.
— Почему, Итачи? — тихо спросил уже изрядно опьяневший Саске. — Почему?..
— Потому что я люблю её, — без капли сожаления проговорил Итачи. — И на этот раз я не стану её тебе уступать…
— Справедливо, — задумчиво кивнул Саске, выпил ещё одну рюмку, а затем не поставил её по обыкновению на стойку и не бросил её в стену, дабы сорвать злобу. Он бесшумно поднялся с насиженного места, впервые с самого начала заварушки, и присел на корточки перед Наори, сжимая рюмку в руке.
— Как жаль, что ты установила в этом клубе запрет на оружие, — шепнул он. — Теперь ты не сможешь отмучиться быстро с пулей во лбу…
Наори судорожно выдохнула и поползла назад — от Саске — к главным дверям. У неё больше ничего не оставалось, кроме как попытать счастье в бессмысленном побеге. Однако с простреленной ногой даже на карачках передвигаться сложновато.
Девушка не успела даже опомниться, как Саске взгромоздился на неё и полую сторону рюмки вонзил в её глазницу, выдавив глаз из впадины в черепа и душераздирающий крик из её глотки. Наори в панике и болевом шоке вцепилась ноготками в руку своего мучителя и попыталась сбросить с себя восемьдесят килограмм здоровых мышц. Однако младший Учиха даже не дрогнул. Он успокоился только тогда, когда и вторая рюмка, так любезно подкинутая барменом, была наполнена кровью и плавающей в ней глазным яблоком.