Танец Опиума
Шрифт:
— Это я помню, — кинул Саске, не отрывая взгляда от потолка. Нетерпение обжигало его внутренности, как серная кислота.
— Итачи-доно отдал приказ следить за действиями и передвижениями Сенжу и обрабатывать любую перехваченную информацию. Недавно, буквально на днях, стало известно о некоторых подробностях. Первая новость — устаревшая, ей около трёх или четырёх месяцев, и она очень тесно переплетается со второй. Всё завертелось по вине Сая.
Саске нахмурился. Имя было ему знакомо — буквально крутилось на языке. Казалось, он знает этого человека, но, хоть
— Конкретнее.
Дейдара взглянул на своего непосредственного начальника, понимая, что в некоторые детали Итачи придётся самостоятельно посвящать своего брата. Тот только тяжело вздохнул и продолжил за блондина:
— Сай Сенжу был Хранителем Первого Города — Витэма. Он от начала и до конца отвечал за крупнейшую стратегически важную точку владений своей своей семьи. Кроме своего символического предназначения, Витэм был один из самых известных городов, производивший лучшие сорта Опиума наряду с мортэмским Опиумом.
— Это тот, что повздорил со своими родственничками? — Саске озарило.
— Да, — подтвердил Дейдара. — Тцунаде отказалась передавать полномочия Главы Разведки Сенжу в руки Сая, а Сай в ответ взбунтовался, решив попытать удачу в учиховской среде. По счастливой случайности, Итачи-доно и ты, Саске-доно, оказались в Мортэме. После непродолжительных переговоров Сай согласился заключить с Итачи для начала Опиумный Договор, на основе которого все предприятия по изготовлению Опиума на территориях Витэма передавались в руки Учих. Другими словами…
— Витэм официально переходил по всем статьям в частное владение Учих, — скучающим тоном договорил за блондина Саске. — Я читал об этом. Ближе к делу.
— На подписание Опиумного Договора Сай отправил своих подчиненных в Мортэм. Сам же он был занят выяснениями отношений с Сенжу, — продолжил Итачи, оказавшись в опасной близости к тайне. — Однако подписание Договора не состоялось.
— Почему?
Учиха-старший опустил глаза на свои руки и заметил, что он покрылся гусиной кожей при воспоминаниях о той злополучной ночи.
— Когда я ехал к назначенному месту в назначенный час, по дороге я наткнулся на… них.
Глаза Саске нервно забегали по потолку. Каждый его мускул напрягся, сердце пропустило удар.
— Это случилось в тот день, когда я привез Сакуру в наш дом? — опасливо спросил Учиха-младший, моля всех существующих и несуществующих богов получить отрицательный ответ.
— Именно, — досадно заключил Итачи, и Саске оторвал свою пятую точку от дивана. Его движения были сдержаны, но резкость и нетерпимость всё равно не спрятать. — Они изнасиловали её.
Саске замер на месте, не веря собственным ушам. Неужели это правда? Или его собственный брат попросту
— Скажи, что это шутка, — отрывисто проговорил Саске, медленно, поступью продвигаясь к столу брата. Дейдара поёжился, почувствовав себя не в своей тарелке.
— Она бросилась под машину, нагая и вся в крови… махала руками, молила о помощи, — тихо проговорил Итачи, сдавливая свои собственные руки.
Саске остановился в считанном метре от стола и тихо заскулил, как щенок, прикрыв кулаком рот. Тёмные глаза налились такой болью, что один его взгляд стоил нервной дрожи на спине Дейдары. Блондину казалось, что ещё мгновение, и Учиха-младший свалится на бок, свернётся калачиком и взвоет как раненый зверь. Проходила минута, вторая, третья, но Саске не падал. Секунды невыносимой эмоциональной боли перешли в состояние крайне неустойчивое — злость, ярость, негодование и острая потребность в мщении. Именно в этот промежуток времени любимая ваза Итачи была разбита об стенку. Хрупкая вещь разлетелась на тысячу осколков и перестала существовать в том привычном виде, к которому человек и привыкает.
У Саске в голове не укладывалось, что он косвенно, но был замешан в изнасиловании. Не будь он тщеславным ублюдком, то по-хорошему отвез бы Сакуру домой в тот злополучный день. Тогда бы ничего не случилось и все остались бы счастливы! Один бог знает, что делали с ней в той проклятой машине, а он ни сном, ни духом просиживал приятные часы перед телевизором и продолжал злиться на брата на пустом месте.
«Как она только простила меня?!» — задавал себе Саске этот вопрос снова и снова, прокручивая в мыслях отрывки воспоминаний. — «И ведь за всё это время ни словом не обмолвилась. Молчала, как рыба в воде…»
Сказать, что Саске раздирало чувство вины, — сказать ничего. Чудовище, имя которому совесть, выворачивало того наизнанку.
И только затем взгляд присмирел, дыхание и сердцебиение пришло в норму. Младший из брюнетов мотнул головой и спросил только одно:
— Ты ведь отомстил? Правда, братец?
По правде говоря, Итачи был достаточно плохого мнения о самоконтроле Саске. Он был практически уверен, что в приступе гнева брат разобьёт не только его китайскую вазу эпохи возрождения, но и весь кабинет заодно. Бурная реакция оказалась не настолько бурной, и Итачи был искренне впечатлён тем, как младший Учиха пытался контролировать разрывающие его эмоции.
— Да, — последовал лаконичный ответ.
— Скажи, что ты не стал убивать Сая. Скажи, что отнял у него всё и отпустил.
— Лучше бы не отпускал, — вставил своё слово Дейдара, возвращаясь к своим баранам. — После произошедшего инцидента…
— Какого именно? — спросил Саске, направляясь к окну на ватных ногах.
Дейдара хотел было открыть рот, но не смогу выдавить из себя ни слова. Кровавая информация непереваренным комком пищи застряла в его глотке. Он сделал неуверенное движение плечами, как будто бы пытался сбросить с себя ответственность, и с шумом выдохнул.