Танец отражений. Память
Шрифт:
— Доклад Грегору я беру на себя. А вы свяжитесь с ним, как только разберетесь с ситуацией наверху.
— Конечно. Благодарю вас. — Они обменялись кивками, и Аллегре удалился.
— Ты собираешься связаться с Грегором прямо сейчас? — поинтересовался Галени.
— Прямо отсюда, — ответил Майлз. — Его нужно срочно поставить в известность, ведь я не мог даже намекнуть ему на возможность подобной развязки. Из кабинета Иллиана прослушиваются все его переговоры.
— Когда будешь разговаривать… — Галени посмотрел на Делию, потом отвел взгляд и сжал ее руку еще крепче. —
— Первым делом, — пообещал Майлз. — Даю слово.
— Спасибо.
Майлз отправил с ними охранника — сопроводить к выходу — и разрешил Делии взять лимузин Форкосиганов. Айвена Майлз задержал, зарубив на корню его хитроумное предложение доставить Галени домой, а потом отвезти Делию, напомнив, что он оставил свою машину возле Генштаба. Затем выставил дежурного офицера из-за комм-пульта и уселся за него сам. Иллиан приволок себе стул и сел рядом. Майлз набрал личный код Грегора.
— Сир, — официально начал Майлз, когда на экране появился Грегор. Не успевший доужинать император вытирал губы салфеткой.
Услышав столь официальное обращение, Грегор поднял брови. Майлз целиком и полностью завладел его вниманием.
— Слушаю, милорд Аудитор. Есть прогресс? Или проблемы?
— Я закончил.
— Боже правый! Э-э-э… Не хотите ли сообщить подробности?
— Вы узнаете все подробности, — Майлз искоса глянул на Иллиана, — из моего доклада, но если вкратце, то место шефа Имперской безопасности вакантно. Это не Галени. Это Гарош. Я догадался, что оболочки прокариотов должны были застрять в вентиляционных фильтрах.
— Он признался?
— Лучше. Мы застукали его, когда он менял фильтр в своем прежнем кабинете, где, судя по всему, и ввел их Иллиану.
— Насколько я понимаю… это произошло не случайно.
Губы Майлза растянулись в волчьем оскале.
— Случайность, — провозгласил он, — благоволит подготовленному уму, как кто-то там сказал. Нет. Не случайно.
Грегор откинулся на стуле, чрезвычайно встревоженный.
— Он только сегодня утром лично представлял мне доклад, и все это время он знал… Я был почти готов утвердить его в должности шефа СБ.
Губы Майлза дрогнули.
— Ага. И он был бы хорошим шефом, почти. Слушай… хм… я обещал Дуву Галени, что попрошу тебя сказать Лаисе, что он не предатель. Ты сделаешь это?
— Конечно. Вчерашняя сцена ее ужасно расстроила. Объяснения Гароша вселили во всех болезненное подозрение.
— Лукас всегда был ласковым, — пробормотал Иллиан.
— Почему он это сделал? — спросил Грегор.
— У меня еще целая куча вопросов, на которые мне бы хотелось получить ответ, прежде чем я сяду составлять доклад, — сказал Майлз, — и большинство из них начинается именно с «почему?» А этот вопрос — самый интересный из всех.
— И на него труднее всего ответить, — предупредил Иллиан. — Где, что, как, кто — на эти вопросы мне иногда удавалось ответить с помощью вещественных доказательств. А «почему» зачастую был выше моих возможностей.
— На очень многие вопросы может ответить только сам Гарош, —
Иллиан потер лицо.
— Могу попытаться. Но если он был готов меня убрать, не вижу, почему бы ему не быть готовым выдержать любое моральное давление, которое я на него окажу.
Грегор некоторое время изучал свои руки, сложенные перед коммом, затем поднял глаза.
— Погодите, у меня, кажется, есть идея получше.
Глава 27
— Мне действительно надо при этом присутствовать? — прошептал Айвен, когда они шли по утыканному следящими устройствами коридору к камере, где сидел Гарош. — Это обещает быть чертовски неприятным.
— Да, и по двум причинам. Во-первых, ты был моим официальным свидетелем на протяжении всего расследования и тебе придется еще не раз давать показания под присягой. Во-вторых, ни Иллиан, ни я физически не справимся с Гарошем, если он надумает взбеситься.
— А ты этого ждешь?
— Вообще-то не очень. Но Грегор считает, что присутствие обычного охранника — бывшего подчиненного Гароша — не будет способствовать его… хм… правдивости. Переживешь, Айвен. Говорить тебе не придется, только слушать.
— Тоже верно.
Охранник отпер дверь и почтительно отошел в сторону. Майлз вошел первым. Новые камеры СБ были не очень просторными, но Майлз видал и похуже. Здесь имелись отдельные, хоть и прослеживающиеся, ванные комнаты. В камере стоял запах, свойственный всем военным тюрьмам, — самый противный запах на свете. Вдоль стен были привинчены друг напротив друга две лавки. На одной сидел Гарош в форменных брюках и рубашке. Его еще не переодели в оранжевую форму арестанта, но сапоги и китель с него сняли, как все знаки различия и серебряные Глаза Гора. Майлз ощутил отсутствие этих Глаз как два горящих рубца на шее Гароша.
При виде Майлза Гарош тут же стал замкнутым и враждебным. Вошедший следом Айвен встал возле двери, как всегда пытаясь превратиться в невидимку. С появлением Иллиана на лице генерала мелькнуло замешательство, и он замкнулся еще больше.
И только когда вошел высокий и мрачный император, Гарош потерял над собой контроль. Потрясение и изумление быстро сменились выражением открытой муки. Гарош попытался овладеть собой и принять равнодушный хладнокровный вид, но в результате выглядел скорее каким-то заледеневшим. Он вскочил — Айвен мгновенно напрягся, — но Гарош лишь выдохнул «Сир!» глухим надтреснутым голосом. Трудно придумать менее подходящие обстоятельства, чтобы официально приветствовать своего главнокомандующего, но Гарош был не в том состоянии. Не похоже было, чтобы Грегор собирался отвечать на приветствие.