Танец плащей

Гётц Роман

Геранд молчал. Одно неверное слово могло стоить ему жизни. Без сомнения, стражники, стоявшие по другую сторону дверей спальни, уже обнажили клинки.

— Ты ответишь мне, — приказал Эдвин.

— Да, ваше величество, — ответил Геранд, зная, что его судьба решена. — Я приказал схватить его сына Ромула. Мы потерпели неудачу. Я подумал, что, взяв его в заложники, мы сможем положить конец ссорам между Ролэнгом и гильдиями.

Король ударил его тыльной стороной ладони. Геранд упал на одно колено, в голове у него стучало от множества

колец короля, оставивших глубокие отпечатки на его коже. Шрам на лице болел, и когда он дотронулся до него, то почувствовал на пальцах теплую кровь.

— С этим нужно разобраться немедленно, — сказал Король Вэлор. — Я могу спасти Ролэнг, их богатство и их наглости. Стены замка и стража защищают меня от наемников. Но я не позволю каким-то канализационным паразитам убить меня из-за твоей ошибки, особенно этому бессердечному ублюдку Ирвингу. Мы знаем их планы на Сбор Дани. Повернуть это против них.

— Да, ваше величество, — ответил Геранд.

— О, и если ты потерпишь неудачу… …

Геранд остановился и обернулся, все еще держась за дверь.

— Если я потерплю неудачу, я охотно пойду к трену, преклоню колени у его ног и объявлю о своей вине в покушении на его сына.

Король просиял, словно не мог быть более доволен.

— Видишь, вот почему ты такой великий советник, — сказал он, и это было правдой.

"Идиот", — подумал Геранд, выходя из спальни.

Глава 20

Они шли на юг больше часа, прежде чем показался лагерь Тео Кул.

— Теплый огонь, толстые одеяла и, слава богам, лошади, — сказал Ирон.

— Очаровательно, — сказала Элисса, когда он взял ее за руку. Она почувствовала, как его хватка усилилась, и ничуть не удивилась, когда он скользнул вверх и схватил ее за запястье.

— Веди себя прилично, — сказал он ей. — Я могу терпеть твой колючий язык в присутствии отца, но заставлю тебя заплатить в десять раз больше, когда мы уйдем на покой.”

Лагерь Тео растянулся на несколько сотен ярдов, надежно укрытый от любопытных глаз городских стен. Повозки образовывали его внешний периметр, некоторые были закрыты, некоторые нет. Внутри круга горело несколько костров. С одной стороны стояли двадцать небольших палаток-укрытий для наемников. На другой стороне был большой павильон выцветшего зеленого цвета.

При их приближении двое наемников обнажили мечи и поманили их к себе.

— Ваше имя? — спросил один из них.

— Ирон Кулл, — ответил он. — Отведи меня к отцу.

Наемник сплюнул.

— Следовать за мной.

Он повел их через лагерь. Элисса впитывала все, что могла. Судя по тому, как лениво расхаживали мужчины, они не собирались в ближайшее время куда-то идти. Большинство вооруженных людей были заняты едой, рассказами или игрой в кости. Парочка презрительно фыркнула, и, учитывая состояние ее одежды и волос, она не винила их. Она ненавидела их за это, но не винила.

Тео

сидел в богато украшенном кресле в центре павильона. Когда они вошли, он не встал. Элисса видела его всего один раз, казалось, целую вечность назад. Это был крупный мужчина с большими руками и еще большей бородой. У него была голодная улыбка. Он казался человеком, который жаждет всего, что видит своими карими глазами-бусинками. Он указал на два стула перед собой. Он щелкнул пальцами, и двое слуг поспешили за чашками, тарелками и посудой. Третий слуга наполнил кубки вином, а четвертый положил на тарелки куски мяса и хлеба.

— С возвращением, сын мой, — сказал Тео. — И я вижу, вы вернули своего возлюбленного из бездны. Она тоже так выглядит!”

Он захохотал. Ирон тоже рассмеялся. Элисса молча смотрела на него.

— Да ладно, я шучу только по доброте душевной, — сказал Тео. — Я бы никогда не удивился, увидев женщину в таком состоянии. Хочешь, чтобы мои девочки искупали и одели тебя перед тем, как присоединиться к нам? Ничто не будет беспокоить меня больше, чем неловкое выражение твоего лица.

— Она чувствует себя неловко со мной только в спальне, — сказал Ирон, усаживаясь по правую руку от отца. — Хотя, боюсь, я унаследовал этот замечательный недостаток от тебя.

Тео снова расхохотался. Сердце Элиссы похолодело. Может, у него и был серебряный язык, но Тео был свиньей. Он бы и глазом не моргнул, увидев, что его сын сделал с ней прошлой ночью. На самом деле, он мог бы присоединиться.

Эллиса вздрогнула, и это не осталось незамеченным.

— Прости моего сына, — сказал Тео. — Он оскорбляет, когда имеет в виду только юмор. Давай посмотрим, Мэри? Мэри! Там вы девушка. Убери ее, пожалуйста. Я помню ее прелестной, так что давайте сравним ее с моей памятью.

Мэри была пожилой женщиной с седыми волосами, собранными в пучок на затылке. Именно она руководила другими слугами, расставлявшими еду и столовые приборы.

— Пойдем со мной, — сказала Мэри, хватая Элиссу за руку. Ее голос был твердым, но успокаивает. Ее глаза охраняли сочувствие.

Рядом с павильоном был небольшой шатер для слуг. Они спали на одеялах на земле, пятьдесят из них были втиснуты в палатку, рассчитанную на двадцать человек. Рядом с палаткой слуг стояла огромная деревянная ванна. После слов Мэри несколько девочек помоложе бросились с ведрами за горячей водой.

— Немного похолодает, — сказала Мэри, начиная раздевать Элиссу. — Как только мы немного нагреемся, может быть, несколько горячих углей, тебе станет лучше.

Элисса заглянула в ванну. Вода была мутной, но она купалась и в худшем, когда оставалась со своими приемными семьями. Она позволила Мэри раздеть себя догола, радуясь, что две палатки защищают ее от наемников, бродивших по лагерю.

— Пока ты моешься, мы их вымоем, — сказала Мэри. — Хотя, видит Бог, ты заслуживаешь лучшего. Посмотрим, что у нас припрятано.…