Танец с драконами. Книга 2. Искры над пеплом
Шрифт:
— Десницу-то… Видел раз, как он въезжает на холм. Его люди ходили в красных плащах и с маленькими львами на шлемах. Шлемы красивые, а он человек дурной. Сперва разорил город, потом побил нас на Черноводной.
— Так ты там был?
— Был, со Станнисом. Лорд Тайвин и призрак Ренли ударили на нас с фланга. Я бросил копье и ходу, а хренов рыцарь на корабле говорит: где твое копье, парень, трусы нам тут не нужны. И отвалили, а меня бросили — нас тысячи таких было. После стало слышно, что твой отец шлет на Стену которых
— Не скучаешь по Королевской Гавани?
— Скучаю. Друг у меня там остался, а брат, Кеннет, погиб на корабельном мосту.
— Многие там погибли. — Тирион поскреб ногтем зачесавшийся шрам.
— По еде тоже скучаю.
— По матушкиной стряпне?
— Ее бы и крысы не стали жрать, но была там одна харчевня — похлебку наливали такую густую, аж ложка стояла. Не пробовал случаем, Полумуж?
— Было дело. Певческий суп.
— Почему певческий?
— Такой вкусный, что петь охота.
— Певческий… Так и скажу, как приведется снова побывать на Блошином Конце. А тебе, Полумуж, чего не хватает?
«Джейме. Шаи. Тиши… жены, которую он едва знал».
— Вина, девок и денег. Денег особенно — на них можно купить и вина, и девок. — «А также мечей и Кемов, которые ими орудуют».
— А правда ли, что в Бобровом Утесе даже ночные горшки из чистого золота?
— Не всему верь, что слышишь. Особенно если это касается дома Ланнистеров.
— Говорят, Ланнистеры скользкие что твои змеи.
— Змеи? — засмеялся карлик. — Мой лорд-отец сейчас перевернулся в гробу. Мы львы — по крайней мере любим так себя называть. Хотя какая разница, на змею наступить или на львиный хвост — конец-то один.
Пресловутый Молоток оказался глыбой мяса с левой рукой вдвое толще правой.
— Пьет беспробудно, — сообщил Кем. — Бурый Бен терпит его, пока настоящий оружейник не подвернется. — Подручный Молотка, рыжий курчавый юнец, звался, конечно, Гвоздем. Молоток, как и предсказывал Кем, спал, но Гвоздь охотно позволил карликам порыться в доспехах.
— Большей частью это негодный хлам, — предупредил он, — но что найдете, все ваше.
Тирион только вздохнул, глянув на свалку в ближнем фургоне — ему вспомнились сверкающие мечи, копья и алебарды в оружейной Утеса.
— Быстро мы не управимся.
— Тут есть добрая сталь, только поискать надо, — пробасил кто-то. — Красотой не блещет, но меч остановит.
Из полумрака выступила фигура, с головы до ног облаченная в отрядную сталь. Поножи непарные, ворот ржавый, богатые наручи инкрустированы цветами из сплава золота с серебром. На правой руке стальная перчатка, на левой беспалая кольчужная рукавица, в соски рельефного панциря пропущены два кольца, один из украшающих шлем бараньих рогов отломан.
Рыцарь снял шлем, обнаружив побитое лицо Джораха Мормонта.
Экий бравый наемник, ничего похожего на раба, которого
— Я на все готов, лишь бы превзойти тебя миловидностью, — ухмыльнулся карлик. — Ты, Пенни, поройся в том фургоне, а я начну с этого.
— Давай лучше вместе искать. — Девушка, хихикая, нахлобучила на себя ржавый полушлем. — Что, идет мне?
Ни дать ни взять, кухонный горшок.
— Это полушлем, а тебе нужен полный. — Тирион поменял один головной убор на другой.
— Этот слишком велик, — гулко пожаловалась Пенни из-под большого шлема. — Мне в нем ничего не видно. Чем плох полушлем?
— Он оставляет лицо открытым. Хотелось бы сохранить твой нос.
— Значит, он тебе нравится?
«О, боги великие». Тирион отошел и начал рыться в груде железа.
— А что еще во мне тебе нравится? — не унималась Пенни. Ее игривость не вызывала у Тириона ничего, кроме грусти.
— Все как есть, — ответил он в надежде положить конец этому разговору, — а в себе и подавно.
— Зачем нам доспехи? Мы комедианты и только делаем вид, что сражаемся.
— У тебя это хорошо выходит. — Тяжелую кольчугу будто молью побило — что это за моль, которая питается сталью? — В битве можно выжить, либо прикинувшись мертвым, либо в хороших доспехах. — На Зеленом Зубце он тоже дрался в сборных доспехах из запасов лорда Леффорда, и шлем на нем сильно напоминал помойное ведро, но здешний лом еще хуже. Все старое, помятое, того и гляди рассыплется. Что это, засохшая кровь или ржавчина? Тирион понюхал, но так и не понял.
— Вон арбалет, смотри, — показала Пенни.
— Ножной вороток не для меня, ноги коротковаты. Надо искать с ручным. — Ну их, эти арбалеты, слишком долго они заряжаются. А одного болта, даже если дожидаться врага в отхожей канаве, может и не хватить.
Он помахал булавой и отложил ее как слишком тяжелую. Забраковав по той же причине молот и с полдюжины длинных мечей, он наконец выкопал трехгранный кинжал, чуть тронутый ржавчиной. Нашлись к нему и ножны из кожи и дерева.
— Меч для маленьких? — пошутила Пенни.
— Нет, нож для больших. Вот, попробуй. — Тирион подал ей длинный меч.
— Тяжелый…
— Само собой, ведь сталь весит больше дерева, — но если рубануть таким по шее, голова в дыню не превратится. Этот, правда, для рубки голов не слишком хорош: дешевый клинок, щербатый.
— Я не хочу рубить ничьи головы.
— И не надо. Руби не выше колена: икры, поджилки, лодыжки — даже великан рухнет, если подсечь ему ноги, и будет не выше тебя, когда упадет.
Пенни сморщилась — того и гляди заплачет.