Танец с дьяволом
Шрифт:
— Не надо об этом, Люба. Все хорошо.
— Хорошо?! Что хорошего? Ты понимаешь, что он — сумасшедший? Надо бежать отсюда.
— Куда нам с тобой бежать?
— Да куда глаза глядят!
— Он мой законный муж… Скоро все наладится… вот увидишь.
Увидев приближающегося полковника, она торопливо отвернулась.
Джонсон вошел и медленно обогнул длинный разделочный стол посреди комнаты, не сводя глаз с Магды и Любы. Потом остановился, взглянул вниз и, достав носовой платок, обмахнул пыль со своих сияющих ботинок. Потом медленно сложил и спрятал платок в карман.
— Здесь говорят только по-английски. Только по-английски, Магда! Ты что, забыла?
— Нет, — тихо отвечала та. — Я помню…
— Громче! — потребовал он.
— Я помню.
Люба отвернулась, чтобы никто не видел, как закипают у нее в глазах злые слезы.
Прислонив альбом к закрытой крышке бюро, Люба красным карандашом делала злую карикатуру на отчима. Они с Магдой попали в самый настоящий омут, еще немного — и их утянет на дно. Надо бежать, пока не поздно.
День был для конца сентября необычайно теплый, и Люба взмокла — то ли от жары, то ли от ненависти. Отложив альбом, она сняла блузку, подошла к умывальнику за ширмой, раскрутила кран и стала брызгать на себя холодной водой. Внезапно она услышала скрип отворяющейся двери. В кабинет вошел полковник.
Люба замерла за ширмой, надеясь, что он скоро уйдет, и не понимая, что он делает. Она прислушалась. Может быть, он уже вышел?
В эту минуту просунувшаяся за ширму рука схватила ее за грудь.
— Дай, я тебе помогу, — произнес знакомый ненавистный голос.
Люба резко обернулась. Полковник Джонсон стоял перед ней совершенно голый и в состоянии крайнего возбуждения.
— Не трогайте меня! — она оттолкнула его и кинулась за своей блузкой.
Полковник, вырвав из альбома лист с нелестным для себя изображением, размахивал им, приплясывая вокруг Любы и приговаривая:
— Грязная тварь… грязная маленькая блядь…
Он разорвал рисунок на мелкие кусочки, подкинул их вверх, как конфетти, и еще быстрее заплясал вокруг Любы, онанируя и скороговоркой выкрикивая бранные слова.
Люба бросилась вон из комнаты, и в этот миг полковник кончил.
Весь день после этого она старалась не встречаться с Магдой. Как она посмотрит ей в глаза? Как расскажет о случившемся? У нее в памяти еще свежа память о Хаиме, и она решит, что Люба повторила свой опыт.
Люба накрывала столы к ужину, раскладывала серебро, когда в дверях появился полковник Джонсон в своем кургузом белом пиджачке. Он испытующе взглянул на нее, спросил: «Чего нос повесила?» — и, не дожидаясь ответа, вышел.
Пришла осень, а за ней — зима, но все оставалось по-прежнему: периоды затишья сменялись бешеными вспышками. Магда скрывала синяки, Люба делала вид, что не замечает их. Полковник никогда не бил жену по лицу, с осмотрительностью безумца помня, что с фонарем под глазом ей нельзя будет обслуживать постояльцев.
Стараясь как можно реже встречаться с ним, Люба проводила все свободное время на чердаке. Забравшись на сундук, она клала на колени альбом и рисовала,
Ее отсутствие не принималось во внимание: полковник делал вид, что не замечает его. Потом он повторил свою атаку.
В тот день она, став коленями на стул, подравнивала брови перед маленьким зеркальцем в кабинете. Щелкнул замок. В зеркало она увидела входящего в полной форме полковника. Он стал навытяжку у двери, потом быстро расстегнул молнию на брюках и начал мастурбацию. Люба, не поворачиваясь, смотрела на него в зеркало.
Когда он подошел ближе, она резко обернулась и схватила его за напряженный член. Полковник отпрянул назад, как ужаленный, но она держала его крепко и, толкнув к стене, процедила сквозь стиснутые зубы:
— Ну, давай по…ся.
Полковник в оцепенении привалился к стене, бормоча бессвязную брань. Волна ярости захлестнула ее, ударила в голову, и Люба принялась колотить его, сама поражаясь кипевшему в ней бешенству.
— Ты… старый козел… сволочь… только попробуй еще хоть раз ударить Магду… Я убью тебя, поганая скотина!..
Полковник не сопротивлялся. Выбившись из сил, она выскочила из кабинета, слетела вниз и, накинув пальто, толкнула входную дверь. День был ясный и яркий. Люба жадно вдохнула свежий воздух, но гадкий осадок не проходил. Она оглянулась по сторонам: уже зацвели крокусы — весна в этом году будет ранняя. Это был первый погожий мартовский день, и все жители Брайтона наслаждались теплом.
На улице она поравнялась с тем долговязым полицейским сержантом, который так настойчиво угощал ее чаем. Он поднес руку к козырьку шлема, приветствуя Любу:
— Как поживаете, мисс? Славный денек, а?
Люба ничего не ответила и продолжала шагать, обгоняя счастливых мамаш, толкавших по тротуару коляски. На скамейке на фоне отливавшего серебром спокойного моря сидели, прижавшись друг к другу, влюбленные. Ей бы тоже хотелось любить и быть любимой, а не отбиваться от наскоков старого полоумного извращенца. И Магде бы тоже хотелось. Как она старалась вырваться из Кракова! Как ликовала, когда Господь услышал ее молитву и в награду за все муки послал ей в мужья полковника Джонсона! Хороша награда…
Ведь он по-настоящему болен психически, это ясно. Куда заведет его это безумие, что будет дальше? Магда работала, как одержимая, и ничего не желала слушать. Когда Люба заговаривала с ней, она просто отмахивалась.
— У нас с тобой нет денег даже на билеты.
— Я достану денег.
— Откуда, Люба? Может быть, взломаешь его бюро?
— Его не взломаешь, а с ключом эта старая сука не расстается…
— Ну, предположим, мы уедем. Куда? В Краков?
— А хоть бы и в Краков! Там было в тысячу раз лучше! Ну ладно, поедем в Лондон. Помнишь Луи, которая предлагала мне устроиться в «эскорт-сервис»? У меня остался ее телефон и адрес.