Танкер «Дербент» • Инженер

Крымов Юрий

— Он предупреждал! — удивился кадровик. — Люди на земле валяются. Скажите им, что вы предупреждали.

— Я не ломаю камень.

— Скажите им, что вы предупреждали, и они оторвут вам голову.

Степан Нилович глубоко задумался. Свертывая папиросу, он насорил на бумаги и, заметив это, аккуратно стряхнул табак в пепельницу. Потом долго искал свой обкуренный мундштучок. Оказалось, что, стряхивая табак, он сам прикрыл мундштучок бумагами. Он не произнес ни слова, ни разу не взглянул на споривших. Он думал не о том, кто из них прав, кто виноват, а о том, почему графики и планы, выглядевшие на бумаге такими продуманными и убедительными, на деле часто нарушаются

из-за мелочей, которые не удается предвидеть. И о том, что инженеры треста вечно жалуются на недостаток времени, считают неприличным идти домой засветло и в то же время не стесняются обманывать друг друга в сроках, опаздывать на совещания и препираться в кабинете управляющего.

«Вот эти двое, — думал Степан Нилович, — несомненно, работают много и добросовестно, но они не понимают, что своими спорами мешают мне работать, отнимают у меня время. Работая на буровой, я экономил секунды, обдумывал каждую мелочь и этим, собственно, добился рекордной проходки. Неужели здесь я начинаю сызнова?..»

— Вы отлично знаете, что у меня нет тяги, — ярился строитель. — Горбом я отгружаю камень, что ли?

— А вы позаботились бы вовремя, вот бы и...

«Начинаю сызнова, — продолжал думать Степан Нилович. — Там, на буровой, я начал с мелочей. Здесь круг мелочей несравненно шире, проникновение их глубже, связи запутанней. В сущности, что я знаю, например, о жилищном строительстве? Или о вербовке кадров? Но когда я пришел на буровую, я не знал бурения, правил безопасности и многого другого. Изучив технику, я пристально занялся мелочами. Здесь мне придется учиться и заниматься мелочами одновременно. Осваивая новые станки, я рисковал. Здесь я буду рисковать на каждом шагу. Изучая технику и занимаясь мелочами, я чувствовал себя одиноким до тех пор, пока рядом со мной не выросли люди. Здесь людей великое множество, а мелочам нет числа. Зато теперь я гораздо тверже верю в победу, потому что я уже победил однажды. Да, я очень твердо верю в победу. Итак, строительство жилищ. А ну, посмотрим!»

— По вашей вине будет сорвана вербовка! — кричал кадровик. — Потрясти бы вас за душу, узнать, чем вы дышите!

— Э-э, зачем такие слова, — перебил Степан Нилович, выходя из задумчивости.

Он поднял глаза и впервые зорко оглядел стоявших перед ним великанов.

— Люди на земле валяются? А почему ты не сигнализировал? Ладно. На первое время придется сделать брезентовые навесы. Камня нет? Камень из карьеров придется отгрузить сегодня.

Великаны молча смотрели на управляющего, и на их лицах он видел одно и то же выражение, которое, казалось, говорило: «Ты можешь сколько угодно городить чушь, но мы все-таки не скажем тебе этого прямо, потому что ты хороший парень».

— Вербовку не прекращать, — продолжал Степан Нилович, обращаясь к кадровику. — Завтра представишь мне списки завербованных с разбивкой по специальностям и по тарифной сетке. — Он поднялся и протянул руку кадровику, а другой рукой нажал кнопку на дощечке. — Найдите мне начальника отдела снабжения, — сказал он появившейся в дверях секретарше и обратился к строителю: — Ну, теперь с тобой. Что у тебя вышло с камнем?

— Да ведь, Степан Нилович, тяги-то нет у меня, — начал строитель скороговоркой, видимо, давно приготовленные объяснения. — На всю стройку два трактора, да раз в пятидневку предупредительный ремонт, да...

— Погоди, — сказал Шеин, — тяги, понятно, не хватает. А что, линия узкоколейки — далеко ли она от карьеров?

Начальник отдела кадров, который направился было к двери, вернулся, и теперь оба они стояли рядом и с одинаковым

почтительным интересом поглядывали на управляющего.

— Узкоколейка от карьеров рукой подать, — ответил сам себе Шеин. — Каких-нибудь сто метров. Сумеешь погрузить камень на платформы?

На лице строителя отразилось сначала удивление, потом колебание и испуг. Заметив это, Шеин опять ответил сам себе:

— Должен суметь. К утру устрою тебе четыре платформы. Сколько просишь сроку?

— Дайте дней десять, ну, девять в крайности.

— Это много. Даю тебе пять дней.

— Да ведь, Степан Нилович...

— А ты как же думал? Люди на земле валяются. Пять дней. Да представь мне послезавтра рапортичку, как там у тебя дела. А не то сам заеду на стройку, — добавил он, и было непонятно, обнадеживает он или угрожает.

— Степан Нилович, у меня гвоздей не хватает, — выпалил строитель, делая испуганное лицо.

Шеин опустил голову в раздумье.

— Помогу тебе на этот раз, — сказал он, делая ударение на последних словах. — Каких тебе надо гвоздей?

— Шестидюймовых, — ответил строитель и даже голову склонил набок умильно.

Степан Нилович поднялся и протянул ему руку. Опять, как часовая кукушка, явилась в дверях секретарша и мелодично прокуковала:

— Начальник отдела снабжения ждет.

2

Мелочи. Мелочи.

Вошла на цыпочках молодая женщина в застиранном платке, положила на стол смятую бумагу и заплакала.

— Возвертали, общежитие сулили, — лепетала она, утирая слезы концом платка. — А приехали, и нет ни едрени...

Бумага была заляпана бледными кляксами. Должно быть, женщина плакала, выводя эти строки.

— Откуда возвертали? — спросил Степан Нилович. — Да ты не волнуйся.

Прочитав бумагу, он понял, в чем дело. Приказ наркома о развертывании работ на Каштанном бугре застал старое руководство треста врасплох. Второпях Емчинов распорядился вернуть рассчитанных сезонных рабочих, не позаботившись о жилых помещениях.

— Краснодарские мы, — объяснила женщина, — работали тут. Емчинов говорит: работы нема. Мы и поснимались.

— Работы много, — сказал Степан Нилович. — А Емчинова теперь нет у нас. Работы много, вот и вернули.

— Емчинов общежитие обещал...

— Общежитие будет, — сказал Степан Нилович, — подожди пять дней. Тут, видишь ты, какое дело вышло: работы пришлось расширить, а общежитие построить не успели. На это время нужно, сама понимаешь.

Женщина сморкалась, взмахивала мокрыми ресницами, вздыхала. Она подозревала, что этот ласковый круглолицый человек, похожий на мастерового, бессовестно надувает ее. Но все-таки он ей нравился больше, чем старый управляющий: тот принимал неохотно и ни о чем не расспрашивал, этот входил в положение и как будто даже сокрушался. На всякий случай она сказала:

— Без общежития мы не согласны, вот.

— Пять дней, — ответил Степан Нилович, вставая. — Уж как-нибудь перебьетесь. Знаю, что трудно. У меня, что ли, сердце не болит? Боли-ит.

Секретарша принесла ему стакан чаю и булку. Он не чувствовал голода, но заставил себя выпить чай и съесть булку. От непривычного сидения за столом у него заныла спина. Он встал и заходил по комнате, читая на ходу бумаги.

Новый административный порядок только недавно был введен на промыслах. Реорганизация не везде проходила гладко. С промыслов поступали сведения о недоразумениях, простоях и нарушении графика. Весь предыдущий день Степан Нилович провел на промыслах. Сегодня пришлось отложить все дела и заняться жилищным вопросом.