Танкист живет три боя. Дуэль с «Тиграми»
Шрифт:
Вспыхнула одна самоходка, остановилась другая – ее покидал экипаж…
По корпусу самоходки Павла раздался сильный удар. Но пожара не было, двигатель работал, самоходка шла вперед. Павел решил, что сквозного пробития нет, и приказал по ТПУ:
– Игорь, доверни влево двадцать – и остановка.
Но самоходка продолжала двигаться вперед.
– Игорь, доверни и тормози! – повторил Павел приказ.
В ответ – никакой реакции. Самоходка шла на танки.
В этот момент закричал наводчик:
– Командир, похоже – Игорь убит!
Павел с командирской
– Попал, гад, в самое уязвимое место – в люк угодил!
Вдвоем с наводчиком они вытащили механика-водителя в рубку. Снаряд, пробивший люк, ударил механика в грудь, и сразу – наповал.
Танк или самоходка – не автомобиль, потерявший управление, он так и будет идти по прямой вперед, ломая деревья, переваливаясь через преграды, пока не кончится топливо.
Павел перелез на липкое от крови сиденье убитого водителя, потянул на себя левый рычаг, довернув самоходку, и сразу выжал оба бортовых фрикциона. Самоходка замерла.
– Толик, огонь!
Останавливаться можно было только на несколько секунд, неподвижная машина в бою – легкая мишень.
Грянул выстрел. Через пробоину в люке Павел увидел, как немецкий танк окутался дымом, потом внутри него рвануло, и башня слетела в сторону.
– Готов, собака!
Рядом грохотали выстрелы других самоходок.
Павел тронулся. С места механика-водителя обзор плохой. Он сидит низко, смотровые приборы разбиты снарядом, только и можно разглядеть что-то впереди себя через пробоину от снаряда.
– Остановка!
Павел остановил самоходку. Раздался очередной выстрел, и Павел сразу дал ход – стоять было нельзя.
Слева мимо него на полном газу проскочила самоходка Куракина. На глазах у Павла в ее направляющий каток по правому борту ударил снаряд. Гусеницу сорвало, самоходка резко повернулась на месте и замерла. По ней тут же ударил еще один вражеский снаряд.
Из откинувшихся люков стали выбираться члены экипажа. Один, едва спустившись на землю, упал; второй, по пояс выбравшись из люка, бессильно повис на нем.
Павел подъехал к подбитой самоходке.
– Василий, помоги! Толик, смотри за танками!
Наши самоходки, стреляя с коротких остановок, прошли дальше.
Павел выбрался через люк и подбежал к самоходке Куракина. Сам Куракин лежал на земле.
Павел вместе с подоспевшим на помощь Василием взобрались на моторное отделение и, вытащив из люка повисшего наводчика, спустили его на землю. затем они забрались в подбитую самоходку.
Заряжающий и механик-водитель были мертвы. С их телами пришлось повозиться, прежде чем они с великим трудом вытащили их из самоходки.
Всех членов экипажа уложили на моторное отделение своей самоходки – пусть медики разберутся, кто жив и только ранен, а кому помощь уже не требуется. затем оба забрались в самоходку и, развернувшись, направились в полк. Надо было доставить раненых на полковой медицинский пункт, мертвых похоронить, а самоходку – в ремонт. Но в первую очередь необходимо было позаботиться о раненых.
Когда они
За полковым медпунктом, на танковом брезенте уже лежали тела семерых погибших самоходчиков. Рядом положили своих, стянули шлемофоны. Похороны будут, когда вернутся в полк все машины, и дай-то бог, чтобы скорбный ряд тел на брезенте не пополнился.
Машину погнали в ремонтную службу. Инженер осмотрел повреждения.
– Дело плевое. Сменим люк – и все дела. Вы не уходите.
– Там, на поле боя, еще самоходка куракинская. Повреждена, но не горела. Разбит направляющий каток, гусеница сорвана, и пробитие в борт.
– А экипаж? – спросил техник.
– Двое наповал, двое ранены – в медпункте.
– Сегодня нашим здорово досталось. Пойду, распоряжусь насчет тягача. А на вашу машину сейчас переставят люк.
– Откуда?
– Вон, притащили самоходку. Весь моторный отсек вдребезги, а экипажу повезло – ни царапины. Вот с нее и снимем, все равно на танкоремонтный завод отправлять.
Василий с Анатолием забрались на моторный отсек самоходки. От мотора шло тепло, да и броня была теплая, грела.
– Не повезло Игорю! – вздохнул Василий.
– Это как посмотреть! – возразил Анатолий. – Легкая смерть, небось и не почувствовал. Сразу наповал, не мучился.
Парни скрутили самокрутки, закурили.
Забравшись на моторный отсек, рядом уселся Павел.
– Дайте-ка и мне…
– Ты же не куришь, командир! – изумился Толик. Но сам свернул самокрутку, протянул ее Павлу и поднес зажигалку, сделанную из винтовочного патрона.
Павел выдохнул дым, закашлялся.
– Это с непривычки. А табачок хороший, моршанский.
– На польской земле упокоится Игорек, – философски заметил Василий.
– И что из этого следует?
– Хоть не на немецкой. Мы-то их кладбища у себя разорили, кресты снесли.
– Думаешь, и они потом так же?
Василий лишь молча пожал плечами.
Глава 10
На Берлин!
После похорон экипажей и салюта из личного оружия самоходчики пошли в ремзону, где успели отремонтировать самоходку. Они приняли ее и перегнали к дому, где стояли на постое, а вечером устроили поминки по Игорю. Где Анатолий и Василий взяли самогон, непонятно, наверное, выменяли на что-нибудь – те же консервы из Нз. Молча напились. Но то ли бимбер, как звали поляки самогон, оказался слабым, то ли просто не брал. Вроде к смертям на войне привыкли, но было обидно и непонятно: утром все ели кашу из одного котелка, незлобиво подшучивая друг над другом, а вечером один уже лежал в сырой польской земле, на остальных же – ни царапинки. Как-то несправедливо, непонятно. Молодой ведь парень, ему бы еще жить да жить, да видно, не судьба.