Таня Гроттер и Болтливый сфинкс

Емец Дмитрий Александрович

Что ж, тоже неплохо! В конце концов, правильно гласит армейская поговорка: не того хвалят, кто заколол вилкой великана, но того, кто упомянул об этом в рапорте.

* * *

Через час Ягун окончательно уверился, что погони за ним и нет. Драконы вели себя спокойно. Тангро, давно настигший их, не захотел лететь в хвосте и пристроился позади Гоярына, как второй дублирующий вожак.

– А Хлепп Шагом-Марш – это сильно! Мощная творческая жилка у парня! – в голосе у играющего комментатора

сквозили ревнивые нотки. Он не знал, как Людвиг Минелли любил составлять отчеты, что не могло не развить его способности.

– Он не называл его Хлепп Шагом-Марш! – поправил Ванька.

– А как называл?

– Максимум Хлепп. Шагом-Марш – это уже ты, – поправил его Ванька.

– Что, в самом деле я? – умилился внук Ягге. – То-то я гляжу, что мне понравилось!

– Слушай, прости меня! Я тут все себя грызу! Из-за меня у тебя будут неприятности! – извинился Ванька.

– Неприятности? – не понял Ягун. – Ты о чем?

– Ну как? Мы не подчинились приказу, улетели от склепа Магщества, обстреляли его.

Играющий комментатор возмущенно повернулся к нему всем корпусом.

– Кто обстрелял? Мы? Не искажайте факты, господин маечник! Мы вели себя послушно, как мальчики-зайчики. Не нападали, остановились, когда нас вежливо попросили! Ты только сказал этому усатому: «Поднимите голову!» Команду Гоярыну ты не подавал – во всяком случае, вслух. Придраться можно только к тому, что мы улетели от склепа Магщества, ну и чего дальше? Не знаю, как ты, но я умчался, потому что испугался драконов и полетел звать на помощь маглицию!

– Но тогда получается, что виноваты драконы! Нет, я так не согласен!

– Я тебя умоляю! На драконов никто в Магществе не взбухнет. Себе дороже станет. На Западе полно всяких обществ защиты зверушек. Там муху в кафе газетой прихлопнешь – тебя обвинят в садизме и надругательстве над трупом! Все, тема закрыта, забита гвоздями и завинчена шурупами! – оборвал его Ягун.

Ванька кивнул, хотя и не разделял оптимизма. Флюгер в форме ладони, который комментатор оставил у себя как трофей, продолжал противно верещать, ябеднически указывая на Ваньку кованым пальцем.

В душе у Ваньки все взбунтовалось от обиды. За что? Ему захотелось отобрать у Ягуна эту ладонь и зашвырнуть в первое попавшееся болото. Остановила его лишь мысль, что злиться на глупый прибор бесполезно. Эта настроенная на конкретного человека железка ни в чем не виновата. Она только свидетельство того, что судьба его и судьба Бейбарсова связаны. Яд личности Глеба, впрыснутый в Ваньку зеркалом Тантала, продолжает разъедать его.

Тем временем Ягун, в сознании которого любая забота удерживалась не дольше, чем мокрый обмылок на закругленном краю ванны, уже рассуждал о Лотковой. Это задумавшийся о чем-то Ванька обнаружил не сразу, а лишь когда Ягун был уже где-то на середине фразы.

– …мы

с ней оба буки, и это тупик для развития отношений. Надо, чтобы один был бука, а другой, к примеру, бяка. Понимаешь, всякие отношения имеют свою скорость утраты совершенства. Это как новый пылесос. Вначале он такой сияющий, хромированный – прям бы расцеловал и съел. Но вот прошел год, появилась первая царапина. Теперь это просто надежный, довольно новый, спокойно-любимый пылесос. Еще через год спокойно-любимый пылесос превращается в рабочую лошадку, и так до тех пор, пока не докатится до постылой машины.

– Да не лезь ты со своими пылесосами! Ты что, разлюбил Катю? – резко оборвал Ванька.

Его конкретный, не любивший лишних абстракций, слух уловил в путаных рассуждениях Ягуна внутреннюю трещину. Играющий комментатор забеспокоился.

– Ну нет, почему? Я и мизинца ее не стою. Просто чего она все время давит, как танк? Все эти фокусы, истерики… Мне же неприятно. Я ведь могу в сторонку отойти и под гусеницей бутылочку с зажигательной смесью забыть! – сказал он.

Ванька вскинул голову, отыскивая между драконами Тангро.

– Да ну вас! Вы с Катькой просто два эгоиста. А как поступает эгоист, когда ему дают кашу с изюмом? Сразу выковыривает из нее весь изюм! Вот и вы повыковыривали друг у друга изюм, а теперь и каша вам противная, и небо недостаточно синее, и мама какая-то орущая! И вот начинаются эксперименты, дурь всякая. То перцу в кашу подсыпать, то сахара пять ложек, то из носа чего-нибудь наковырять и в ту же кашу отправить…

– С кашкой-то у тебя наболело… – хихикнул Ягун. – И что нам делать, если мы весь изюм уже съели? Другие тарелки искать?

– С другими тарелками повторится та же история, только раза в два быстрее. Лучше Кати тебе нигде никого не найти – ты это сам прекрасно понимаешь.

Ягун не стал спорить.

– Тогда что?

– Перестаньте быть эгоистами! Откажитесь от эгоизма – и все! Единственный способ радоваться всегда и всему – это радоваться радостям другого так же, как собственным! Не усложнять, а упрощать! Не ковыряйте изюм – радуйтесь всему, что посылается! – сказал Ванька.

Играющий комментатор задумался. Заметно было, что такая мысль ему самому еще не приходила.

– Да пожалуйста! Я обеими ногами – за! Ну а если я откажусь от эгоизма, закину свою вредность в кустики, а Катька не откажется и не закинет? Оставит себе дробовичок и – пуххх! Да только не каждый пуххх – Винни!

– Тогда один должен терпеть ровно столько, сколько нужно другому, чтобы успокоиться. Не умножай зло злом! Не отвечай криком на крик. Пусть зло пресечется на тебе и в тебе погаснет. Не передавай его дальше! – сказал Ванька.

Когда-то эти слова были его девизом. Он даже записал их маркером на обоях.