Таня и Юстик
Шрифт:
– Юстик, - сказала Даля, - и ты, Танечка, пейте чай, а то он остынет.
Юстик тут же послушно стал пить чай. А мне почему-то захотелось стукнуть его ногой под столом, но я сдержалась: боялась, что испорчу папе настроение. Еще я подумала, что неплохо было бы опрокинуть чашку на стол, чтобы поднять панику в этом чинно-благородном семействе.
– Даля, у вас не найдется вина?
– вдруг спросил папа.
Даля ответила, что вино у них есть, и хотела встать, но папа опередил ее, подошел к буфету сам и
Он достал вино, поставил его на стол, затем снова вернулся к буфету, принес рюмки, заметив: "Я взял старые", - расставил их. Сначала около стульев Эмильки, Марты, священника, потом всем остальным и в таком же порядке налил вино.
– Когда-то я делал это вместе с Мартой, - сказал папа, обращаясь к Бачулису.
– Помнишь?
Бачулис кивнул в ответ. И за столом снова наступила тишина. Она была такая тихая, что невозможно было ее нарушить. Но Даля это сделала совершенно спокойно: ударила Юстика кулаком по спине и снова сказала, чтобы он не сутулился.
Папа встал, взял рюмку и сказал:
– Вспомним.
И все, подчиняясь ему, подняли рюмки. А я взяла свою рюмку и подумала: "А может быть, именно из моей рюмки когда-то пила вино Эмилька". И мы выпили. Правда, прежде чем мы выпили, Даля успела шепнуть Юстику: "Не пей до конца". Юстик опустил свою рюмку, а я посмотрела на него как надо и выпила свою до дна, до самой последней капли.
– Мы сегодня отверженные, - сказала Даля нам с Юстиком.
– Они сейчас далеко от нас - Она ждала, что кто-нибудь поддержит ее и начнет доказывать противоположное, но все промолчали.
– Значит, это все-таки было, - сказал папа.
– Кто-нибудь жив из тех, кто был с нами в то время?
– Лайнис, - ответил Бачулис.
Лично я этого имени никогда не слышала в папиных рассказах, но папа сразу вспомнил.
– Как же, у него была маленькая пекарня на углу Витавтаса. Мы всегда брали там хлеб. Лайнис вечно торчал возле наших окон.
– И до сих пор сохранил эту привычку, - сказала Даля, - подойдет, поговорит, а в дом не заходит.
– А помнишь?..
– спросил папа.
– Берите варенье, - перебила его Даля. Она решила, конечно, отвлечь папу от воспоминаний, она боялась за своего мужа.
– Пятрас, брусничное.
– Ах да, - сказал папа. Наконец он вспомнил, о чем его просила Даля.
Папа протянул ей со своего конца стола, из другого мира, розетку. Сейчас никому не хотелось ни варенья, ни чая.
– Эти ягоды мы с Миколасом собирали, - сказала Даля; одновременно она все время следила за Юстиком.
– Юстик, ты опять сутулишься. Посмотри, как сидит мама... Мы их собирали в прошлом году. Осенью. Он тогда потерял мою кофточку, и мы долго ее искали. Так и не нашли.
– А помнишь, как мы познакомились?
– спросил папа у Бачулиса и, не дожидаясь
– Ты и это не забыл?
– удивился Бачулис.
– Сторож схватил его за шиворот и потащил к директору.
– Папа оживился.
– А я подскочил к нему и крикнул: "Хорошо будет, если я сейчас схвачу вас за шиворот?" От неожиданности он выпустил Миколаса, и мы убежали.
– Какой позор!
– притворно возмущаясь, сказала Даля.
– Вырезать инициалы на скамейке. Юстик, не бери никогда пример с отца.
Юстик посмотрел на меня и покраснел.
– Подумаешь, - сказала я.
– Сережка Волков из параллельного вырезал мои инициалы у нас в лифте. Вот это была драма!
– А зачем?
– в разговор вступил сам Юстик.
Боже мой, он к тому же, этот Юстик, был совсем наивное дитя!
– Это ты его спроси, - сказала я.
Он тут же уткнулся в свой чай. Снова все помолчали, разговора у нас не получалось, прыгали, как зайцы с одной кочки на другую.
– А как ваши?
– спросил Бачулис.
– Спасибо, - ответил папа.
– Сестра вышла замуж. Мама живет с ней.
Бачулис хотел что-то сказать другое, но перехватил взгляд Дали и спросил снова самую обыкновенную вещь, что-то насчет папиной работы.
– Работой я доволен, - сказал папа. Ему стало скучно, он уже тяготился этим чаепитием.
– Весь мир исколесил... Знаю двадцать три способа заварки чая.
И он про чай! Варенье, чай, варенье. Можно подумать, что это более важные вещи, чем то, что за этим столом стоят три пустых стула и трех человек, которые должны были на них сидеть, нет в живых.
– Любопытно, - сказала Даля (это, конечно, по поводу двадцати трех способов заварки чая).
– А ты как?
– спросил папа у Бачулиса.
– Вообще?
– Ничего. Я ведь ветеринар. Со зверьем проще, чем с людьми.
– А варенье немного засахарилось, - сказала Даля.
– Хотите, положу свеженького? Юстик?
– Положи, - согласился Юстик.
"Ну и тип, - подумала я.
– Просто недоросль. Толстокожий".
Даля встала, чтобы достать другое варенье. Положила своему необыкновенному Юстику и сказала:
– А тебе, Танечка? Клубничное... Сладкое...
– Нет, - ответила я громко.
– Не надо больше мне ни чаю, ни варенья.
– И добавила: - Меня от сладкого тошнит.
Юстик чуть не подавился своим клубничным.
– С клубничным Марта пекла пирог на твой день рождения, - сказал папа Бачулису.
Тот кивнул. Нет, он не желал ничего отвечать.
– А вы искали Эмильку после войны?
– спросила я у Бачулиса.
– Не может быть, чтобы никакого следа. Ведь это странно: живет человек - и вдруг пропадает. И никакого следа.